– Предатель, – пропадающим голосом произнесла Лика.
По лицу Атипы блуждала водянистая лыба, сквозь которую было видно щербатый зуб.
– Он пострадал? – все еще не понимая, спросил Хинта.
Лика продолжала смотреть на мужа.
– Позорище, – процедила она. Это слово в ее лексиконе ассоциировалось у Хинты только с одной вещью – и он подумал: «Не может быть. Как это возможно сейчас?» Тем не менее, Лика оказалась права – Атипа был пьян.
– Нашла ео? – издалека спросил тот.
Лика шагнула ему навстречу и закатила пощечину. Сил у нее в руке было мало, но Атипа так плохо держался на ногах, что от слабого удара жены его повело в сторону, и он был вынужден ухватиться за выступающую стенную переборку.
– Не ласкоая, – продолжая глупо улыбаться, сказал он, – но я се рано тя люблю.
После некоторой борьбы за равновесие ему удалось вернуть себе вертикальное положение. Он оттолкнулся от перегородки и, простирая объятия, размашисто пошел к жене.
– О ты молодец у меня, – на ходу выдал он. Лика увернулась от него, и Атипа по инерции дошел прямо до каталки Хинты, где с непослушной силой уперся руками в борт.
– Хинхан, – сказал он. – Хинханище. А без волос.
Его дыхание полнилось дремотным запахом тягучего кувака.
– Как я те рад, – обращаясь к оцепеневшему сыну, продолжал Атипа. – Живой ты.
На мгновение его лицо сделалось грустным, но он тут же снова залыбился. Хинта вспомнил, что уже видел отца таким – это было только раз, бесконечно давно, когда с Ликой случилась беда. Тогда Риройф отхлестал Атипу по щекам и на ночь забрал Хинту к себе. Позже мальчик забыл об этом – наверное, потому, что хотел забыть.
– А тепличкам нашим кля пришла. – Атипа захихикал. – Стекло в крошь. Вся зелень того.
– Многие что-то потеряли сегодня, – прошипела Лика, – но только ты, когда нужен больше всего, нажираешься в соплю, слабак.
Атипа, смешно расставляя руки, обернулся а ней.
– Ан неть. Куврай на площади разесло ну аще. И все пили. Се пили. А че товар пропадать, а? Думашь, я один такой?
Лика залепила ему новую пощечину.
– Худшие пили, и ты с ними.
– Гордость мою не топчи, – потребовал Атипа. Лика посмотрела на него так, что сгорел бы боевой бур Притака. Он странно покачал головой, и вдруг вся эта придурошная радость, которая, как последний стержень, держала его на ногах, ушла из него, и он рухнул на колени между женой и лежащим на каталке сыном.
– Он ведь умрет, ты знаешь? – дурным голосом произнес он.
– Я не умру, – ошалело возразил Хинта. Лика молчала.