Улыбки погасли.
– Страшно, – сказал Тави.
– Да, так и было. Ремни креплений порвало, почти весь груз слетел с платформ. Какие-то железки просто воткнулись в подушку фрата, а гладкие бочки падали и прыгали по полю во все стороны. Каждый бак массой в сто старых килограмм. Как будто великаны играли в футбэг. Я пытался от них уворачиваться. По правде, мне просто везло. Профскафандр здорово защищает, но когда надо быстро двигаться, уворачиваться, убегать – совершенно не годится. Полети в меня хоть один тяжелый груз, мне бы только и осталось, что умереть. Самые прыгучие бочки ускакали за сотню метров. Кеги с куваком и газовые баллоны раскатились по трассе для фратоуборочных комбайнов, а она там довольно далеко от монорельса. – Фирхайф вздохнул. – Еще я боялся, что все это вспыхнет. Но чудом, чудом там не лопнул ни один бак, жидкость из которого могла бы заставить фрат окисляться, тлеть и гореть. А у меня в составе ехали и перекись, и кислоты, и кислородные смеси. Все это при определенных условиях становится бомбой.
– Фирхайф, – сказал Ивара, – я Вам очень сочувствую и рад, что Вы уцелели. Но простите, у меня есть профессиональный вопрос: Вы случайно не заметили направление распространявшейся по монорельсу волны? Она шла от Шарту к Экватору, или наоборот? А, может, Вы, к примеру, были в самом центре, и волна шла от вас в стороны?
– Ну, не знаю. Как по моим ощущениям, так она со всех сторон шла ко мне. То есть, сначала все задрожало, а потом я увидел, как монорельс ближе к Шарту начинает извиваться. И то же самое я увидел в обзорных зеркалах у себя за спиной. И только потом повело и швырнуло тот участок, по которому я ехал. После этого я уже ничего не видел – боролся за жизнь. А у Вас какой-то особый интерес?
– Да. Я ученый, и цель моего визита сюда – исследовать южную сторону Экватора и все, что может иметь отношение к ее состоянию – в том числе и сейсмическую активность этого района.
– Наконец-то кого-то послали этим заниматься! – обрадовался Фирхайф. – Ведь сердце кровью обливается, когда видишь трещины в Великой Стене! А я-то гадал, зачем Вы сюда.
– Нет, – покачал головой Ивара. – Меня никто не посылал. К сожалению, все административные инстанции литской ойкумены по-прежнему нарочито равнодушны к состоянию Экватора.
– Так это личное предприятие?
– Да. Поэтому я и начал преподавать в школе. Никто не поддерживает, не санкционирует и не спонсирует мою деятельность здесь. Я совершенно один. Надеюсь, со временем я стану полноценным гражданином Шарту. Потому что мое дело может занять десятилетия.
Теперь, Хинта видел, Ивара зацепил Фирхайфа –этой спокойной самоотверженностью, с которой пришел издалека в их маленький поселок. Он переглянулся с Тави – оба понимали, что сейчас происходит, что у учителя получается: тот как-то незаметно исправлял то, что натворил Хинта.
– А Вы решительный человек. Мало кто смог бы пойти на такое.
– У меня был особый мотив. Если бы не он, я бы, наверное, сюда не приехал.
Фирхайф слегка склонил голову, как если бы не был уверен, можно ли расспрашивать нового знакомого о природе этого мотива. Но тот, развеивая его сомнения, сам продолжил. У Хинты возникло чувство, что учитель специально чуть-чуть медлит, как будто ему нужен особый ритуал внутри разговора, чтобы подступить к этой теме.
– Когда-то я был не один. Под моим руководством работала группа из нескольких энтузиастов – мои друзья... Шесть лет назад они предприняли экспедицию сюда. Их лагерь был на гребне Экватора.
Теперь уже Фирхайф подался вперед.
– Было бы куда удобнее работать на поверхности земли, но нам не дали разрешения на деятельность за границами Литтаплампа. Они отправились без меня. Я был в то время в городе – тщетно пытался достать денег на наши проекты. А они работали здесь, с недостаточным снаряжением, зачастую игнорируя технику безопасности...
– И что-то случилось.