– И что мы будем делать? – спросил он.
– Завтра вас выписывают, – сказала Лика. Для Хинты это было новостью. – Да. Какая... насмешка. Все закончилось. И сегодня первый день, когда... когда я не хочу, чтобы вы двое были дома. – На ее лице отразилась решимость. – Мы не будем с ним жить. Я не позволю ему превращать Ашайту... в мертвеца. Завтра вы двое не пойдете домой. Вас приютят Риройф или Фирхайф.... Я все устрою... Я с ними поговорю...
– А ты?
– Я буду по большей части с ним, пока он не придет в себя. И еще... я уговорю Риройфа – я даже заплачу ему! Чтобы только он с Атипой ходил в куврайм... и вытаскивал его из этого... проклятого... места.
На том они и порешили. Хинта хотел сообщить друзьям новость о выписке, но когда те вернулись в палату, оказалось, что они и сами уже знают. Так закончился их последний полный день в больнице. Он был радостным, потому что не умер Ашайта, и ужасным, потому что что-то умерло в Атипе.
На следующее утро Хинта, завершив процедуры с медицинскими ваннами, стоял перед зеркалом в туалете их палаты и окончательно узнавал прежнего себя. На лице почти исчезла разница между кожей, обгоревшей от тендра-газа, и кожей, уцелевшей под защитой маски, не было больше ни струпьев, ни шрамов. Лишь по цвету новая кожа чуточку отличалась от прежней – но эта деталь была уже вопросом косметики, а не медицины. Волосы тоже отрастали. Лечение было окончено.