– Ахана, – попробовал на вкус Хинта.
– Выходит, «образ» – весьма точный перевод, – оценил Тави.
– Кроме одной мелочи. Еще «ахана» говорили про оригинал, с которого делаются реплики – в случае, если речь шла о предметах вроде Вечного Компаса. В нашем языке мы бы сказали уже не «образ», а «образец». Там такой границы нет, и будет употреблено одно и то же слово. И вот теперь мы доходим до моей мысли. Я предположил, что могут существовать старинные тексты, в которых слово «Ахана», написанное с заглавной буквы, используется не для обозначения того Образа, который вышел из лучезарного центра вселенной, а для обозначения того образца, репликами которого были представители народа Аджелика Рахна.
– То есть, получается, – сказал Хинта, – что если мы скажем «народ образа», будет непонятно, какой смысл мы в это вкладываем? Это может быть народ по образцу первого Аджелика Рахна, а может быть народ самого Великого Образа?
– Именно. Ты привел сейчас отличный пример. И самая большая путаница могла бы начаться, если бы оба эти значения использовались в текстах двух очень близких групп людей, которых затем все прочие начали принимать за единую секту, в то время как сект могло быть по меньшей мере две, и поклонялись они двум разным Образам.
– Но здесь возникает и другая возможность, – возразил Тави. – Ведь может оказаться, что кто-то не признавал разницы между этими значениями, потому что видел мифический вселенский Образ в реальном лице Аджелика Рахна. И тогда это снова была бы одна и та же группа людей, имеющая одну общую систему представлений.
– Да, – ничуть не смутившись, согласился Ивара, – это тоже верно. Это даже более простой вариант. Но пока нам придется рассматривать все варианты вместе.
– Полагаю, после появления этой гипотезы чемодан был забыт?
– Увы, так и было. Я продолжил его укладывать только глубокой ночью. Практически все время с обеда и до позднего вечера я листал источники.
– Это объясняет наши утренние трудности. Но они, в сущности, ничтожная плата за прорыв в нашем деле.
– Прорыв, несомненно, есть. До сих пор мне казалось, что я неплохо помню весь корпус текстов, посвященных Образу. Но вчера, когда я снова в них заглянул, я почти сразу заметил кое-что, чему раньше никто и никогда не придавал большого значения: есть две разные традиции, два разных способа говорить об Образе.
– Их различает дистанция? В одной образ – далекий метафизический символ, а в другой он присутствует здесь, рядом, на Земле?
– Близко, но все немного сложнее. Поэтому сначала я бы предпочел сказать о том, что эти традиции роднит. В каждой из них об Образе рассуждают как о философском принципе и как об одной из метафизических сил, конституирующих устройство вселенной – в этом смысле дистанция одинаковая. В каждой говорится, что Ахана повлиял на облик всех или почти всех живых существ во всех или почти всех мирах. В каждой упомянуто, что Образ приходил, приходит и будет приходить в мертвые или полуживые миры, дабы исполнить их содержанием и жизнью.