Стоит ли говорить, что всю ночь я проревела? Вот и я думаю, что не стоит.
А вот утром меня ждал сюрприз. Он был вредным, ворчливым, но чертовски приятным!
Настойчивый звонок в третий раз повторился, и я потеряв терпение зло крикнула:
— В Бога не верим! Пылесосами не пользуемся! И в прочих услугах не нуждаемся!
— Счастье-то какое! Не зря значит воспитывал, такую неблагодарную девчонку! — ехидно рявкнули из-за двери. Я в шоке подбежала к двери и раскрыв ее, радостно завопила:
— Дедушка! — Крепко обняв все еще не потерявшего статную осанку пожилого высокого мужчину, я как маленькая повисла на шее у него.
— Нитка! Вредная девчонка, ты похудела чтоль? — оглядывая меня цепкими синими глазами, сказал дед, затем взъерошив густые черные волосы, которые только у висков слегка серебрились, он еще раз внимательно вгляделся в меня. А черными волосами у деда оставались и по сей день, но только потому что он никогда не позволял никому трепать себе нервы, скорее всего потому что у него был черный пояс по этому делу. — Влюбилась, — сделал прогноз дня дед. А у меня снова навернулись слезы на глаза.
— Дед, ты че? Да, никогда! — фыркнула я, собираясь позорно отвернуться, дабы спрятать свои глаза.
— А ты деду не ври! Уж я поболее тебя на свете живу. И чего встала, как дуб вековой? А кто любимому деду чай сделает? Семь часов в дороге трясся, а эта нахалка даже не думает про своего старого деда, который не сегодня завтра помрёт! — И вот детально знакомая картина с детства: дед прикладывает руку к груди и с мученическим выражением лица начал сползать по стене.
— Ладно, — раздраженно ответила я. — Тебе какой чай? Черный или зеленый? — спросила я.
— Зеленый — сама пей, черный естественно, — ворчливо сказал дед, снимая серое пальто и разуваясь.
— А зеленого и нет, — ехидно сказала я.
— А чего тогда спросила?
— Так, вежливость прирожденная, — отозвалась я. Дед гомерически расхохотался, и довольно со здоровой долей гордости сказал:
— Моя внучка!
Я поставила греть чайник и через пять минут, уже готовый ставила перед дедом. Сама я сделала себе кофе.
— Дед, а ты чего сорвался? Ты же осенью не приезжаешь в город, — сказала я, отхлебывая большой глоток кофе из кружки с пчелкой. Осенью и весной дед часто страдает от давления, и поэтому дороги переносит еще тяжелее.
— Так, от тебя ж весточки не было никакой две недели! Телефон ты не брала, а потом и вовсе недоступна стала. Вот и заподозрил что-то не ладное. А то о тебе ущербной, кто еще будет заботиться, — пробурчал недовольно старик. Да, проявление нежных чувств таким способом — это у нас с дедом общее. Мы никогда не говорим «любим» или «скучаем», потому что это как-то… не по-нашему!
— Телефон просто потерялся, — соврала я.
— Что-то в тебе изменилось, Нита, — задумчиво протянул дед. — Смотреть начала по-другому, да и глаза как-то по особому начали сверкать. Так, кто же он?
— Зло мирового масштаба, — честно ответила я.
— Да? А случаем это «зло» не связано с криминалистикой? — подозрительно сощурил синие глаза дед.
— Возможно… хотя, я не в курсе, — пожала плечами я.
— Тааак, а откуда он?
— Не из этого мира он, дед, — снова честно ответила я.
— Наркоман, что ли? — недобро спросил дед, сжимая в руках стальную трость.