Никто не ответил, словно я был пустым местом.
Жаль, что Женя не успел надкусить плод, подумалось с горьким сожалением. Как легко решились бы мои проблемы… — А если он попробует съесть еще один? Может, память вернется? — Или станет овощем. — нехотя проронил Женя.
— Жрать эту дрянь я не стану, — решительно сказал Костик, — и не думаю, что в прошлый раз ел ее добровольно. Меня чуть наизнанку не выворачивало, когда я их видел.
— Ты что-нибудь вспомнил? — спросил Финкельштейн. Костик хмуро покачал головой. — Почти ничего. — Во всяком случае, зацепка у нас есть, — подытожил я, — Костю отравили, когда он был здесь в последний раз. Скорее всего, кто-то из ваших, да?
— Кого — наших? — спросил Костик, поднимая голову.
— Вспомни, с кем ты встречался в последнее время? — спросил Женя. — С… не знаю — Костик потер ладонями щеки — кроме тебя, я ни с кем не общался уже давно. Разве что с Адамом.
И он подозрительно воззрился на меня.
— А ведь на мне в тот день нашли твои контакты, Эвигер. Ничего не хочешь рассказать?
— Это не я, — пожал я плечами, — и уж точно, решив тебя отравить, я бы не оставил номер своего телефона на месте преступления.
— Мы еще поговорим на эту тему. — ответил Костик, и я поежился. Сейчас он куда больше походил на настоящего Бадхена, чем на недотепу, которого я знал последние несколько недель. — Не думаю, что это Адам, — сказал Женя, и я благодарно взглянул на него, — надо проверить, с кем ты мог бы встретиться в тот день, и кто на тебя точит зуб. Просто будь осторожен, ладно? И поменьше контактов с… одноклассниками.
После происшедшего задерживаться в парке мы не стали. За руль теперь сел Финкельштейн, а Костик — спереди пассажиром.
Возле моего дома Женя остановил машину.
— Вылезай, мне еще этого парня отвозить. Тот одновременно со мной отстегнул ремень безопасности. — Езжай домой, Жек. Я с Адамом потолковать хочу. — Приятно провести время. — сказал Женя, и мельком взглянул на меня. В голосе его при этом послышалась насмешка.
Машина тронулась с места и выехала с парковки, оставив нас с Костиком двоих на обочине.
— Это не я. — повторил то, что уже сказал в парке. Доказательств у меня не было, и я пытался понять, как теперь выбираться из непростой ситуации и доказывать, что не виноват. — Сейчас это неважно, Адам. И, игнорируя то, что мы находимся в относительно людном месте — возле помещения для мусорных контейнеров — он впился в мой рот болезненным и жестким поцелуем, который ощущался скорее как наказание, чем ласка. — Послушай, — я, обеими руками схватив за плечи, с трудом отодвинул его от себя — я же вижу, что ты мне не веришь. Давай поговорим начистоту. Ты знаешь, что это за место? Что за дерево?
— Знаю, и ты тоже знаешь, Адам. Мы сидели с тобой вместе под ним в тот вечер. В школе, перед выпускным — глухо сказал Костик.
— Опять он про школу… ну окей, и что было дальше? — Я стоял под ним, прятался от наших. Ты подошел ко мне тогда сам. Сам! Помнишь?
И тут я с ужасом понял, что вспоминаю. Перед глазами возник образ молодого Костика, сутулящегося с сигаретой в руке под густой тенью веток. И образ меня самого — пьяного невысокого подростка, который очень хочет что-то доказать более популярному однокашнику. Вспомнилось учащенное дыхание Костика над ухом, жар его тела…
Я помотал головой, отгоняя ложные воспоминания. Слова Жени оказались пророческими — Костик может изменить нас и нашу память настолько, что воображаемое прошлое станет истинным. И на деле это оказалось намного страшнее, чем я ожидал. Как бы я не желал, чтобы Бадхен никогда ничего не вспомнил, становиться тем доходягой, каким он воображал меня, отчаянно не хотелось.