Коридор за дверью был пуст и безмолвен в этот поздний час. От этого раздавшиеся вдалеке лёгкие торопливые шаги казались ещё отчётливей. Звуки стука плоских каблуков о мраморные плиты быстро приблизились к двери его кабинета и резко оборвались.
Раздался стук. Нетерпеливый, рассерженный и звонкий. Он ждал этого.
- Войдите. – Грейвз не стал заставлять посетителя томиться перед дверью.
Он не сменил расслабленной позы. Проснувшийся от резкого стука низзл на коленях; локоть левой руки упирался в подлокотник кресла; костяшка указательного пальца задумчиво потирала нижнюю губу аврора. Взгляд из-под бровей, внимательно глядящий на распахнувшего дверь посетителя. Но внутренне Грейвз подобрался, как перед боем, ощущая, как участилось сердцебиение.
Перед ним стояла очень злая Тина Голдштейн.
Её глаза блестели гневными огоньками. Губы вытянулись в бескровную линию. Щёки заливал яркий румянец. В разворошённых ветром каштановых волосах блестели, словно мелкие бриллианты, капли дождя – на улице накрапывала едва заметная, противная морось.
Она была восхитительна.
- Это правда? – только и смогла выдавить из себя Тина, сверля Грейвза тяжёлым взглядом.
Аврор заставил себя перестать любоваться этим необычным зрелищем: злящейся на него Тиной.
- Что именно вы имеете в виду, аврор Голдштейн? – спросил он холодным отстранённым тоном. Как бы то ни было, он был её начальником. Ни ему, ни ей не следовало этого забывать. – Изъясняйтесь чётче.
- Вы использовали способности моей сестры, чтобы допросить Грин-де-Вальда? – Глядя на неё сейчас, он верил, что такая яростная Тина может постоять за себя. Когда дело касалось Куинни, в мозгу Тины мгновенно срабатывал переключатель, превращавший её из вежливой подчинённой в свирепую защитницу младшей сестрёнки.
- Да, - просто ответил Грейвз, автоматически продолжая гладить пушистый мех низзла.
Если бы можно было колдовать одним взглядом, Грейвз давно бы корчился в болезненных муках Круцио. Карие глаза Тины прожигали в нём горячие дыры. Не нужно было быть легилиментом, чтобы видеть, как она заставляла себя тщательно подбирать слова, чтобы не нагрубить боссу.
- Никто, кроме меня и вас, во всём Конгрессе не знал о её способностях, - наконец прервала она напряжённое молчание. Голос подрагивал. Казалось, ещё немного – и она сорвётся на крик, как Серафина несколькими часами ранее. – Я доверилась вам, надеясь, что вы благородный человек и сумеете сохранить тайну Куинни. А вы, вместо этого, раскрыли её перед самым опасным магом. Сумасшедшим, неуравновешенным…
Тон её начал повышаться. Дольше это терпеть было нельзя. На сегодня с него хватит женских криков. Пусть даже он сам был в них виноват.
Грейвзу нестерпимо захотелось скинуть низзла на пол, встать, подойти к раскрасневшейся от эмоций Тине, прижать к себе и поцеловать. Прямо в сухие, обветренные губы, с которых срывались гневные слова.
- Хватит, - прервал он поток слов спокойным, немного усталым голосом, продолжая внимательно следить за выражением её лица. – Сядьте и успокойтесь.
Тина немного постояла, яростно сверля его взглядом, но всё же подчинилась. Уселась как была – в мокром плаще. Грейвз высушил её одежду и волосы небрежным жестом.
- А теперь слушайте, - продолжил он своим успокаивающим, бархатным голосом, каким часто говорил с ней в первые месяцы её службы. «Подумайте, аврор Голдштейн, где вы могли ошибиться?»
- Неужели вы думаете, что забрав все мои воспоминания, выведав все тайны Конгресса, Грин-де-Вальд не узнал из них о способностях вашей сестры? Он знал о том, что она легилимент задолго до того, как мисс Куинни – по доброй воле - сегодня согласилась помочь мне.
Тина выглядела ошарашенной, как будто с разбегу врезалась в невидимую преграду. Взгляд стал растерянным. Кажется, эта мысль не приходила ей в голову.
Да, он был прав и ни в чём не виноват перед Тиной. Так почему же чувство вины, грызшее с самого утра, сейчас съедало его заживо, отражаясь в её тёплых карих глазах?
Девушка отвела взгляд, блуждая им по низзлу на коленях, по его рукам, по чистой пустой поверхности стола. Казалось, её мысли уже далеко.
- Тина? – мягко позвал он её в реальность.
- Да, сэр, - встрепенулась она, выпрямляя спину и поднимая подбородок. – Прошу прощения за своё поведение, - чётко, будто рапортуя, ответила Тина. – Такого больше не повторится.
Между ними вновь выросла прочная стена субординации.
Стало одновременно спокойно и горько. Привычный тон и слова аврора Голдштейн успокаивали - она уже не злилась. И заставляли сожалеть о том, что он не преломил себя. Поступил как следовало, а не как хотелось.
- Хорошо, - кивнул Грейвз. Он как завороженный наблюдал, как Тина закусила нижнюю губу и немного нервно убрала упавшую на глаза прядку волнистых волос.