— Ну, по Стасу-то давно исправительное учреждение плачет, — небрежно отмахнулся историк. — Значит, пойдём после обеда, поговорим с врагом народа. А вы как, простите, эти четыре потока удержали?
— Шутки шучу, с аудиторией разговариваю. И никакого колдовства, — сегодня он и вправду обошёлся без магии, но на первых порах приходилось злоупотреблять гипнозом.
— Да ты стахановец, — одобрительно перешёл на «ты» Мечников. — После пар угощаю чем-нибудь. Косяк, конечно, Стаса, но я тоже проспал.
Грех отказываться от такого предложения, и Максим Сергеевич грешить не стал. Сообщив многоплановой аудитории, что виноват во всём учебный отдел и его Сата… простите, дорогие студенты, конечно же, Станислав Павлович, преподаватели по частям освободили аудиторию от радостно гудящих студентов и выдохнули.
На выдохе произошли две вещи: во-первых, упало яблоко. У кого, откуда и каким образом, Максим Сергеевич не заметил, но насторожился. Во-вторых, от входной двери повеяло чем-то холодноватым и солёным на запах… Нелюдь!
Но как же он его пропустил? Стараясь не привлекать лишнего внимания, Максим Сергеевич обернулся к двери. Толпа на толпе сидит и толпой погоняет. Эта тварь неплохо спряталась.
Не просмотрел он только двоих — опоздавшего студента и Мечникова…
— Что вы тут за Ходынку устроили?! — проорал Мечников с кафедры. — Это универ, подарков не дают!
Ощущение близкого нелюдя пропало, остался только голод. Оставив Станислава Павловича на растерзание кровожадному историку, Максим Сергеевич с чистой совестью отправился завтракать.
***
Столешница крякнула, хрустнула, но выдержала испытание с честью. Стас прекрасно понимал, что если мечниковский кулак ещё раз хряпнется на его рабочий стол, всё будет очень плохо. Что для стола, что для его хозяина.
— И что это такое? — любезно прорычал историк, глядя на него из-под отросшей чёлки. Рокерские патлы Мечникова — достояние исторической кафедры, но это не повод так угрожающе ими колыхать. Стас глубоко вздохнул, сосчитал до десяти и мужественно ответил:
— Не имею чести знать.
— Конечно, не ты её имеешь, — согласился Мечников. — В этой жизни всегда так — либо ты, либо тебя.
Бой был бы неравным. Здоровый патлатый историк, малость двинутый на сталинизме, и щуплый угловатый Станислав Павлович, которого от сурового бытия спасают разве что немытые очки.
— Я ошибся, — признал Стас, нащупывая под столом электрошокер. Да не было там никакого шокера, но надежда умирает последней. — С каждым случается.
— С тобой случается подозрительно часто.
— Мы с вами договоримся, — увильнул сотрудник деканата. — Кто ещё пострадал, помимо студентов?
— Товарищ социолог, — Мечников наморщил лоб, видимо, пытаясь различить социологов между собой. — А, то есть, ты даже не понял, кого с кем перепутал? Я-ясно…
Стас перебрал про себя лекторов-социологов и немного успокоился. Они по большей части мирные. Если действовать методом исключения, из всех действующих преподавателей удержать на полтора часа внезапно увеличившееся количество студентов под силу только Барсову.
— Наверное, это был Максим Сергеевич, — подытожил Стас. — Он не так давно у нас работает, но уже справля…
— Хоть кто-то в этом богоспасаемом универе справля! — воскликнул Мечников и наконец отошёл от стола, перестав пугать. То есть, не перестав, но теперь хотя бы можно было вынуть позвоночник из спинки кресла. — Ладно, давай сюда свои бумажки… Барсов?
— Барсов…
— Ну вот и хорошо. В следующий раз, — судя по мечтательному взгляду историка, сейчас скажет что-нибудь про Гулаг. — В следующий раз легко не отделаешься.