Работу облегчало лишь то, что чародейка всерьез решила, что дамам в современном обществе необходимо знать каллиграфию, лингвистику и не путать даты самых знаковых событий, поэтому корпела со мной над словарями, жизнеописаниями, пособиями. На радостях, что обзавелась благодарной ученицей, Трисс даже взялась учить меня арифметике, но когда я быстрее нее рассчитала несколько площадей, используя логарифмы, ведьма сдалась и решила остановиться на самом основном. Ведьмак и Лютик тоже вносили свою лепту в образование: если мы куда-нибудь шли, Геральт играл со мной «в слова», пытаясь обогатить лексический запас, а поэт порой заставлял переводить по памяти стихи из моего мира на всеобщий, и наоборот. В общем, все со мной водились, и было приятно иметь таких заботливых друзей.
Я встала и распахнула окно. Утреннее, еще не совсем согревшее воздух солнце, ветер, дувший с реки, и приятная возня людей на площади поднимали боевой дух. День обещал быть насыщенным и весьма богатым на события. Вчера вечером Геральт просил разыскать в Биндюге — предместьях Флотзама — какого-то эльфа по имени Седрик. Он вроде как знает что-то о кейране, видел, как тот вырос, возмужал и стал такой опасной осьминожкой. А потом следует поискать старосту, который предлагает больше денег, чем Лоредо за то, что Геральт не будет убивать тролля. Что за история с троллем и почему его не стоит пускать на фарш — я пока была не очень в курсе. Геральт же сам заняться всем этим не мог, он выполнял другие контракты.
Жить-то на что-то надо, и мне стоит внести свою лепту в наш скромный семейный бюджет.
Часа через два я стояла перед здоровенным разросшимся деревом, ствол которого был больше, чем моя талия, даже если обхватить ее дважды. На нем, сверху, расположилась «как-будто-бы-сторожевая-башня», смутно напомнившая о мэллорнах.* Мне сказали, что Седрик там и что он сейчас не в лучшем виде.
К верхней площадке вела хлипкая лестница, не внушавшая особого доверия. Она скрипела на ветру и покачивалась, стоило ее чуть-чуть задеть. Наверное, это прародительница всех лестниц, стремянок и трапов, такая она древняя. С другой стороны, я прекрасно осознавала, что стоять и снизу кричать: «Седрик! Выходи погулять — я на качелях!» тоже будет странно.
Размышления прервали. Передо мной появился одноглазый эльф, с повязкой на манер пирата на лице. Первой мыслью было, что это Йорвет и надо отсюда срочно драпать, причем быстро. Но у того, кто появился перед глазами было простодушное и слегка задумчивое выражение лица, а черты его грустной физиономии оказались несколько мягче и приятнее, внушали доверие. Парень показался милым, может даже до смазливости, юношей. Он грустно улыбнулся и поинтересовался:
— Тебе что-то нужно? — голос был немного томным, но имел приятный оттенок меланхоличной печали.
— Я ищу Седрика. Ты его знаешь?
Эльф коротко кивнул.
— Это ты?
— Нет, — вздохнул он. — Но я могу его позвать. А зачем он тебе?
— Меня послал ведьмак, узнать о ктул… кхм… кейране. Говорит, что этот ваш товарищ может знать, откуда это чудо явилось и что с ним можно сделать.
— Вот как… Подожди минутку.
Все-таки права народная молва — все эльфы, как на подбор, красивые. И даже шрамы их не портят. Пусть они обладают некоторыми общими чертами внешности, сей факт все равно привносит свою красоту. К примеру, многие представители остроухого народа имели прямые, длинные черные волосы, хищные, островатые носы и немного раскосые глаза. На этом сходство и заканчивалось.