Впрочем, сама суть остаётся неизменной. Например, предшественниками нынешних «законников со шприцами» были эсэсовцы, убивавшие смертельными уколами «расово и умственно неполноценных» новорожденных. Но то – фашисты. А справедливые законы США проявляют заботу даже о преступниках, насильниках и убийцах. Гуманные палачи перед тем, как ввести осуждённому иглу в вену, тщательно стерилизуют свой инструмент, дабы не заразить ненароком умерщвляемого СПИДом.
Так что, будь здоров, Лэри! И счастливого тебе пути.
Феномен. Удивительное рядом
Он схватил меня за рукав неожиданно, догнав сзади. Я даже вскрикнул пискляво от бесцеремонного взлома моей безмятежной задумчивости:
– Что?
– Способность видеть чудесное в обыкновенном – неизменный признак мудрости, сказал мне крупный молодой человек. Широкое, улыбающееся без улыбки лицо, взъерошенная копна светло-русых волос над этим лицом.
– Простите, что? – не понял я.
– Тот, кто воодушевлен надеждой, может совершить поступки, показавшиеся невозможными человеку, который подавлен или устрашен.
– С вами всё в порядке? – я не понял, что он от меня хочет.
– Нас посещают ангелы, но мы узнаем их лишь после того, как они отлетают прочь, – хорошо заученным текстом отвечал он.
Ах, вот оно что! Миссионер-проповедник.
– Извините, я тороплюсь.
Его это совсем не расстроило:
– Если когда-нибудь, гоняясь за счастьем, вы найдете его, вы, подобно старухе, искавшей свои очки, обнаружите, что счастье было всё время у вас на кончике носа, – теперь он улыбнулся по-настоящему: широко, светло и искренне. Ну, мне так показалось.
Я отвернулся и пошёл прочь. Но он не отставал. И оказался он не каким-нибудь заурядным Свидетелем Иеговы или Адвентистом Седьмого дня. Он сыпал на меня математические формулы, законы физики, социологические выкладки… Хаотично, вроде бы бессвязно по смыслу, но гладко, как бы даже в рифму, что ли.
– Да что вам нужно-то, в конце концов! (я не перепутал знаки препинания – именно восклицательный, вопросительным тут и не пахло). Я, наверное, ударил бы этого незнакомого доставалу, но он был выше и тяжелее меня. Намного. А я (так уж получается) из того самого «робкого десятка». Не стал я его бить, да и кафе (конечно же, «Жан Жак»), где мы должны были встретиться с моим коллегой, находилось уже совсем близко: дорогу перейти.
– Пожалуйста, прошу вас: До свидания! – взмолился я.
Уличный эрудит опечалился вдруг:
– Ну, тогда, возьмите хоть это. Это моя любимая. Дарю.
Книга. Невзрачный, средненькой толщины томик, типа Чехова для школьников. «Всё-таки, миссионер, просто из странной секты какой-то» – я послушно взял книжку:
– Спасибо.
Парень смотрел на меня и голубые (блин! такие глубокие) глаза его были невероятно грустными. Я пошёл к кафе, он остался стоять на тротуаре. Я, как бы невзначай, оглянулся с другой стороны. Он всё ещё стоял на том же месте.
____________________
– Опаздываешь, – пожурил меня мой приятель.
– Да привязался там один, – я присмотрелся сквозь окно, – вон, он стоит, – кивнул в сторону улицы.
Сашка – мой, можно сказать, однокашник, лишь скользнул взглядом в сторону моего кивка:
– Педик?
– Да, вроде, нет. Книжку вот подарил, – я положил её на стол. – Он увязался за мной и всё какие-то разнокалиберные научности мне цитировал. От античных афоризмов до парадоксальных постулатов.
Сашка ухмыльнулся: