Зерая возмущённо булькнула и схватила Мирдала за крыло, но и дракон посмотрел на неё испуганно: его постигла та же беда. Теперь им обоим стоило поспешить: то ли сам Герусет плыл быстрее, то ли знал, где сменить баллон, но у драконов оставался лишь один путь.
Они ещё стремительнее заспешили вперёд, хватаясь когтями за выступы, подгребая задними. Хвосты, крутясь, стукались друг о друга и о стены. Крылья тёрлись о холодный камень, нагревая кровь, и так жаркую от волнения и духоты. Проход больше не сужался, но теперь драконам ничего не оставалось, кроме как цепляться за стены, толкая себя всё дальше, всё быстрее. Зерая вырвалась вперёд, однако вокруг неё была лишь вода, одна вода, окружавшая её со всех сторон. Пузырёчки вырывались из маски всё чаще, лапы соскальзывали со стен и царапали их, задние подрагивали, но всё равно толкались ластами дальше… До самого тупика, в который утыкался нос дракона на полу.
Кажется, даже Мирдал не выдержал такого издевательства — золотистый повернулся и принялся наносить удары когтями передних и задних лап по стене, скребясь изо всех сил. Зерая взглянула назад — нечего было и думать, чтобы плыть обратно! Потеряв волю, беленькая попыталась вдохнуть. Маска спасла её от неминуемого утопления, не позволив втянуть ни глотка воды… Ни глотка воздуха, плотно облегая нос и пастьку. А вот выдохи свободно проходили через клапан, бурля перед стеклом очков. Зерая принялась обследовать стены, пытаясь найти то, что могло бы сойти за рычаг, кнопку, ну хоть что-либо, что спасло бы их, выкачало бы воду! Но как она не шарила по стенам, она ничего не могла обнаружить!
Мирдал инстинктивно схватился за нос и шею, извиваясь, сгибаясь и выгибаясь, хлопая по стенам крыльями и ластами и придушенно, ноюще плача без воздуха, виляя хвостом и тазом, вжимая живот. Самочка тоже начала всё сильнее дёргаться, крутиться, гореть без кислорода, втягивать в ноздри безжалостную резину, закатывать жалостливо глаза, прикрытые стёклышком маски и чёрной чёлкой.
Мирдал подплыл поближе, приобхватив Зераю, не позволяя биться об стену — а ведь судорожно дёргавшиеся крылья самки раскрывались с такой силой, что вполне могли бы сломаться. Придерживая её, золотистый потянул крутящуюся, почти обезумевшую драконессу следом, подплывая к ещё не обследованной стенке, но он не мог всматриваться в жуткие рисунки — сознание и так начало плыть, желание глотнуть воздуха бушевало в глотке, призывая сбросить «бездыхательную» маску и напиться вволю… Невинная, страдающая самка билась в истерике и агонии, прижималась боком к самцу, потираясь о него безвольно, мельтешила задними лапками и стучала передними по стене, почти разрывая конечности и головы изваяний. Без воздуха невозможно Петь, только булькать остатками из груди, а значит, Светлые были лишены своей главной силы… Зато их главная слабость — целомудренная неудовлетворённость — играла злую шутку, захватывая затуманенный разум.
Дикие попытки Зераи вырваться становились всё сильнее, и ослабевший Мирдал уже не мог им противиться — самка оттолкнула золотого к стене и теперь крутилась рядом с ним, невольно поглаживая и обласкивая, что вместе с нехваткой воздуха просто выбивало из дракона последние крохи сознания. Его стержень, и без того выдвинувшийся из ножен, теперь ещё и щекотливо реагировал на прикосновения шерстинок, тыкающихся в него. Мордашка Светлой — видная за маской часть — была переполнена ужасом и безумием, большие, нежные белые уши дрожали в ореоле тёмных волос, но даже в резких судорогах молодое тело было полно грации и изящества, словно танцевало сумбурно и похотливо, как пьяная хаосистка. Мягенькая грудка, стройный животик и нетронутая щёлка, еле заметная за пушком, но жаркая даже через холодную воду, серебристый свет, затухавший от слабости… Зерая была чистой и святой, но совращала как демоница. А ещё — она умирала медленно, мучительно и слегка приятно. И красиво.
Мирдал вновь притянул её к себе, обхватив за передние лапы, заставляя её вытянуть их и замереть, не сопротивляясь зря, не тратя последние секунлы на глупую борьбу и похоть. Зерая обмерла, как могла — в её мельтешении оставались лишь рефлекторные подёргивания ластами и дрожь милых пальчиков на нежных ручонках. Зависнув в воде, Зерая прикрыла глаза и выпустила пару пузырьков — судя по вжавшемуся до очерчивания грудной клетки животу, последних. Крылья распахнулись широко, надавив на обе стены. Зерая зажмурилась — и улыбнулась, дёрнувшись. Напряжённые крылышки послали дрожь по организму, выбили едва заметную струйку из междулапья.
Дракон прижал драконицу к себе, заставив уткнуться мордой в грудь, прижимая, чтобы та не сорвала с себя маску, и опираясь на стену. Его крылья внезапно ощутили полость — вода забурлила рядом с ними, дракон на дне открыл пасть и Мирдал ликующе-испуганно замычал, видя, как вода стремительно убывает… Но всё же не так быстро, как могла бы! Если бы он соображал сейчас, что делать… Кислород ведь кончился и в его лёгких, оставалось лишь немного в крови, переполненной гормонами и отравленной углекислым газом. Зрение совсем помутнело, чувствовалась лишь вода и тёплая, мягкая шерсть самочки.
Грести вверх не было сил. Замершая Зерая ощущалась уже совсем легко, дракон откидывал назад голову, ничего не мысля и не соображая — и в этот момент самочка дёрнулась. Объятия Мирда уже не могли её сдержать — она схватилась за намордник и принялась выдираться из лап золотистого, сумев сбросить с себя дракона и взмывая вверх. Одним движением она сорвала с себя намордник — и очумелая, не осознающая ничего, захлопала пастью, вбирая в себя душный спёртый воздух, потому что в последней отчаянной попытке всплыть она оказалась над водой.