И всё-таки даже сейчас Бенджамин искал взглядом в пустоте между ними маленькую девочку. Как тогда на площадке — искал и не находил.
Её здесь не было.
А вода расцвела бледно-розовыми нитями — снова закровоточили раны на груди.
Кровь хлынула из носа, грудную клетку сдавило.
Бенджамин ощутил, как его накрывает — только не призраками, а толщей воды, неумолимой и беспощадной. Пальцы вцепились в края ванны, но почти тут же соскользнули, как с толстой корки льда.
Он чувствовал, как внутри переплетаются бутоны тьмы и кровавых цветов, как невесомая жизнь вытекает, и её подхватывают призраки, становясь сильнее. Может, им только это и нужно, и они возьмут всё без остатка, не зная, что убивают.
Он захлёбывался и никак не мог вынырнуть, и гаснущие мысли бились только об одном — также тонула Делиа, и рядом не было никого, кто бы вытащил. Возможно, если последовать за ней, он сможет узнать, что же произошло на самом деле. Возможно, тогда они вдвоём расскажут и Себастьяну, и Мируне.
Чьи-то крепкие руки подхватили и потянули обратно из воды, а потом Бенджамин увидел совершенно бледное лицо Себастьяна, который уже тянулся за полотенцем — скорее всего, чтобы убрать воду изо рта, если бы это было нужно. Или просто закутать.
Вода стекала с футболки и джинсов, мокрых насквозь, его трясло от холода, а слипшиеся волосы казались смёрзшимися. Себастьян, не мешкая, уже накинул на плечи полотенце, быстро убедившись, что Бену не нужна срочная помощь. Он теперь точно знал о первой помощи тем, кто тонет.
Но ванная — не озеро, а Бен не нахлебался воды, хотя и казалось, что в желудке только она. Зато никаких призраков. Ни долговязых мужчин, ни девушек с обезображенными лицами.
— Бен, какого чёрта!..
— Их нет.
— Кого?
— Призраков. Их сейчас здесь нет.
Наверное, он выглядел совершенно безумным, осев прямо на мокрый кафельный пол и прислонившись к проклятой ванне. Как-то отстранено смотрел на пол, пока Себастьян не помог подняться.
— Тебе надо переодеться, ты же продрог весь. Пойдём.
Бенджамин поднялся сам, но тут же пошатнулся и оперся на брата. Всё ещё вело, в голове полная сумятица и обрывки мыслей.
Себастьян быстро выдал, кажется, самый тёплый и колючий свитер и чистые джинсы, а заодно и ещё одно сухое полотенце. В его взгляде Бенджамин видел неприкрытый ужас. И легко было достроить мысли — что было бы, опоздай он на пару минут?
Ещё одна могила Альбу.
И множащееся одиночество.
Когда Бенджамин закончил переодеваться, Себастьян сел рядом, полный молчания и растерянности. Призраки были не тем, с чем он умел справляться. Или сны с пятнами огней и никчемными советами Анки.
— Я не знаю, сколько выдержу с ними, — признался Бенджамин. Взлохмаченные полотенцем волосы ещё холодили, но вот свитер кололся теплом.
— Нам надо найти кого-то, кто хоть что-то в этом понимает. Так не пойдёт. Мы тычемся вслепую.
— Давай развесим объявления — разыскивается медиум. Представляешь, сколько будет желающих? Чего-то такого явно не хватает в антураже Гвоздики. Можно выпускать ретро-газеты с пожелтевшей бумагой. И развесить доски Уиджи.
— Я боюсь за тебя, Бен.
— Справлюсь. Есть новости от Мируны?
— Да. Она просит приехать. Я как раз поскорее закончил дела в офисе, как смог, и собираюсь туда. Надёжнее, чем отправлять кого-то.
Бенджамин видел тень сомнения на лице брата и усталость. Себастьян переживал за каждого из них, и теперь не знал, что лучше — ехать в проклятый дом к жене, оставшейся в одиночестве, или остаться с братом.
Бен не был готов к тому, чтобы становиться обузой. Никогда этого не хотел, как и сидеть без дела. А дорога с блуждающими огнями его даже пугала. Хватает неразберихи с призраками.
— Так. Так, — он вскочил. — Езжай за Мируной. И привези её обратно в Бухарест, нельзя оставаться в том доме. Я пока действительно попробую найти кого-то знающего. Ни дневники, ни записи Анки не помогают. Что-то не работает.
— Я бы сказал, ничего не работает.
— Значит, мы что-то неправильно делаем. Не понимаем, а как должно быть. Главное, возвращайтесь. Оба.