Вытянувшееся лицо Патрисии выражало лишь немое ошеломление, однако она, ни слова не сказав, после глубокого вдоха, наконец-то осмелилась прямо взглянуть на мужчину: дежурно-вежливая улыбка, которой она одарила хранителя, вызвала у окружающих ещё большую оторопь, нежели неосторожное высказывание их недоверчивого друга.
- Вам прежде не доводилось видеть женских ног? – самым что ни на есть доброжелательным тоном поинтересовалась Триш (в её голосе никто не мог услышать даже капли сарказма). - Или вы на каждую короткую юбку реагируете с подобной грубостью? Не комильфо, синьор.
Кто-то из присутствующих не смог удержать смешка, хотя Триш не ставила себе цели высмеять своего собеседника.
Ответная шпилька из уст Алауди была прервана человеком, который до сего момента оставался единственным, кто являлся живым воплощением спокойствия Будды. Молодой человек по имени Лампо не дал высказаться мужчине, громко рассмеявшись.
- Это бесспорно туше́, смиритесь, - положив ладонь на живот, произнёс он, а затем, наверняка по привычке, приоткрыв один глаз, ещё раз пристально осмотрел внешний вид гостьи. – Но месье прав в своём недоумении: здесь нельзя разгуливать в подобном платье – его легче принять за ночную сорочку, чем за одежду для выхода в свет.
Триш скривилась, сетуя на то, что вот уже который раз её внешний вид здесь считали «неподобающим» и «непристойным».
Что такого сверхнеприличного было в её платье? Его юбка считалась относительно длинной, поэтому Холмс не могла понять подобного отношения.
Эти ребята, устроившие тут костюмированную вечеринку, почему-то, переставали быть забавными со своими странностями: несовременной манерой речи, старомодными взглядами на нынешнюю одежду и прочими замашками знати из девятнадцатого века.
- Давайте мы опустим тему моего внешнего вида, - благоразумно не став поднимать бурю, вполне спокойно произнесла Терри. – И раз уж мы все убедились, что я не несу с собой никаких ценных бумаг, о которых уважаемый детектив так печётся, то прежде, чем я покину вас, хотелось бы спросить – какой сейчас год?
Не то, чтобы ей действительно было важно это знать, просто, когда говоришь с некими подозрительными товарищами так, словно вы из разных эпох, то невольно начинаешь задумываться – то ли это у тебя проблемы с пониманием, то ли у них с головой.
II.
В своё время Триш пришлось знатно попотеть, чтобы воспитать себя полноценным участником жизни общества.
К двадцати четырём годам она с уверенностью могла сказать, что добилась нужного результата (пусть и с некоторыми огрехами).
Патрисия Холмс была владельцем недвижимости в не самом плохом районе культурного Манчестера, исправно оплачивала счета за коммунальные услуги и налоги, голосовала на выборах (за демократов), работала визуализатором в рекламной кампании «Медиасимпл» и изредка посещала различные корпоративные мероприятия, которые устраивало их небольшое агентство.
В полной мере ощутив смысл понятия «спокойное существование», Триш уже пустила корни в мирную социальную жизнь.
Однако даже если воля одержала победу над искалеченной в детстве психикой, в некоторых вещах Терри не могла перебороть себя до сих пор.
Одной из таких вещей была неминуемая паника, которой она поддавалась, когда ситуация становилась запутанной настолько, что казалась безвыходной.
- Не может быть, - Триш нервно прикусила губу. – Нет-нет-нет, просто невозможно.
Она вышагивала из стороны в сторону и бормотала вслух, не в силах сдержать внутри своё негодование.
- Так, спокойно… - самой себе приказала девушка, наконец-то перестав маячить перед глазами Джотто, которого, казалось, весьма забавляло буйство эмоций, отражавшихся на лице Терри. – Скажите ещё раз – какой сейчас год?
Сохраняя похвальную уравновешенность, мужчина повторил дату и тут же услышал, как Триш сдавленно и протяжно заскулила.
- Это сон. Дурной сон, - девушка положила обе ладони на голову и вплела пальцы в волосы, взъерошив их. – Так просто не бывает!
Она села на диван и затопала ногами, качая головой из стороны в сторону.
- Да что же это за отвар был в маминой книге? – почти с отчаянием воскликнула Холмс.
Она никого больше вокруг не замечала.
Вскочив с места, колдунья снова начала ходить от одного угла к другому, продолжая бормотать вслух.