========== 1. О запретах ==========
Запрещая что-то женщине, ты указываешь ей ориентир.
Когда размеренную тихую жизнь Добби нарушили прибывшие со всех уголков Земли шаманы, Патчи встретили их со смирением и покорностью. Им было даже в радость принимать гостей, ведь в последний раз в деревню ступала нога иноземца более пяти столетий назад. Индейцы старательно отремонтировали обветшалые жилища, облагородили улицы, открыли заведения, где шаманы смогли бы почувствовать, что цивилизация — слово для Патчей не чуждое, но работы всё равно оставалось непочатый край.
Десять судей, прибыв на родину, наконец, смогли вздохнуть свободней: здесь им не приходилось всем заниматься в одиночку, и они с радостью принимали помощь в организации Турнира от соплеменников. Индейцы с большим энтузиазмом следили за порядком, размещали участников и их болельщиков. Даже провизией делились с теми, кто явился в Добби с совсем пустыми карманами.
Турнир выматывал разве что Канги. Он с первого же дня мечтал, чтобы второй этап поскорее закончился. И не только потому, что он душой болел за деревню и из кожи вон лез, чтобы особо вспыльчивые шаманы не разнесли её в щепки. Главной причиной его беспокойств была его шестнадцатилетняя дочь Нэмид, которую он всеми силами пытался уберечь, как ему самому казалось, от надвигающейся опасности. Бесконечные запреты и правила доходили до абсурда и выводили его дочь из себя, но индеец был непреклонен в своих решениях, а девушка всё больше чувствовала себя в оковах под крышей собственного дома.
Невольным свидетелем очередной вспышки негодования Нэм стала Кэтери, внучка вождя, когда решила без предупреждения навестить подругу. Нэмид едва не срывала голос, пытаясь достучаться до отца:
— Что, серьезно? Я родилась во время Турнира, который проводится раз в пятьсот лет, и мне теперь даже понаблюдать за ним нельзя? До следующего-то я точно не доживу!
Канги понимал её недовольства, но в ответ лишь качал головой и повторял, что так нужно, так будет правильно. В конечном итоге индеец просто ушел, не изменив своего решения. Кэтери смотрела на подругу с искренним сочувствием. Она никогда раньше не замечала, чтобы отец Нэм ставил столь жесткие рамки, но с началом Турнира его словно подменили. Даже соплеменники соглашались, что Канги чересчур строг с дочерью, но вмешиваться в семейные дела никто не смел.
— Сил моих больше нет! — воскликнула девушка, всплеснув руками, и браслеты на запястьях весело зазвенели в такт её жестикуляциям. — Почему только мой отец ведет себя как динозавр?
— Почему «как динозавр»? — с губ Кэтери сорвался тихий смешок.
— Потому что у него взгляды доисторические, — Нэм вымученно бросила взгляд на подругу и вздохнула: — Ты же слышала. Сначала он запретил мне общаться с иноземцами, а теперь еще и это — бои нельзя смотреть. Скоро и по улицам запретит ходить без сопровождения, вот увидишь.
— Не переживай, ты мало что теряешь, — попыталась утешить подругу Кэтери. — В основном на поединках скука смертная. Любой из наших судей с легкостью отделал бы процентов шестьдесят всех этих шаманов, которые претендуют на звание Короля. Так что сама понимаешь, что там за сражения. Возня в песочнице, не более.
— Может быть, — неохотно согласилась девушка. — Однако мне было бы приятней от мысли, что я смогу спокойно посмотреть на эту возню, если мне захочется, — устало бухаясь на кровать, она взвыла: — Великий дух, я просто не понимаю, с чего все эти запреты! Жизнь проходит мимо меня!
— Ох, Нэм, не драматизируй, — Кэтери, подойдя к ней, присела рядом, на что пружины откликнулись слабым скрипом. — Вот выйдешь замуж, и будет тебе свобода.
От подобного комментария Нэмид недовольно поморщилась. Подруга была старше её всего на год, но уже грезила замужеством. Саму же Нэм всюду преследовала мысль, что брак — это всего лишь смена лагеря строгого режима. Патчи всегда были довольно консервативным народом, и в семьях у них царил патриархат в чистом виде. То есть, выйдя замуж, девушки избавлялись от опеки отца, но сразу же попадали под контроль мужа.
— Не всем, как тебе, достанется душка Силва, — сухо заметила Нэмид, и Кэтери обиженно поджала губы.
Силва был запретной темой. Он два года нравился им обеим, но выбрал в итоге Кэтери. Впрочем, Нэм всегда знала, что и не значится в списке претендентов на его сердце. Ему всегда нравилась только её подруга. «Так пусть будут счастливы, а мне нечего путаться у них под ногами, — решила Нэмид, подняв белый флаг. — Разве могу я быть настолько мелочной, чтобы потерять дружбу длиною в жизнь из-за банальной женской зависти?»
— А мне кажется, что и у тебя будет хороший муж, — продолжала настаивать подруга, и её губы растянулись в таинственной улыбке. — Я даже знаю, кому ты нравишься.
— И кому же? — с недоверчивым скептицизмом отозвалась Нэм.
Кэтери медленно нагнулась к её уху и выдохнула по слогам: