Мой брат Эомер тоже его терпеть не мог, но убить эту гадину было нельзя (чёртова политика!), так что мы терпели молча. К чести братца, нужно отметить, что он хоть и производил впечатление абсолютного болвана, он пытался, как мог, своими силами, в обход приказов короля привести дела страны в относительный порядок. Ему мешали, он психовал, но никогда не сдавался. И я даже начала уважать этого волевого парня. Он больше всех переживал за моё душевное здоровье и пытался отвлечь как мог, развлекая шутками и рассказами о боевых походах.
Сын короля Теодред, мой кузен, был молод, смел, горяч, но влияния на отца не имел никакого. Оттого он проводил всё свободное время катаясь на лошадках с друзьями и сшибая головы оркам. Стоило ожидать, что это может плохо кончится, но мы, дети цивилизации, слабо представляем себе, что такое смерть в бою. Так что тот день, когда Эомер привёз во дворец его истерзанное тело, обернулся для меня настоящим кошмаром. Сыну короля были явно необходимы переливание крови и хороший абдоминальный хирург. Но всё, что мы могли сделать ― смыть кровь, позвать местного лекаря и надеяться.
Тогда мне и стало по-настоящему страшно, я поняла, что это не весёлая игра в Средневековье, здесь даже одна царапина может стать роковой и привести к гибели. Что уж тут говорить о ранах несчастного Теодреда. Удивительно было, что он всё ещё жив!
Человека с докладом к королю отправили сразу же, пока мы пытались хоть как-то облегчить последние часы принца. Впрочем, Теодену было до звезды, он всё так же сидел на троне с пустыми глазами и залипал в одну точку. Воздух во дворце словно бы звенел от напряжения, Эомер сжимал кулаки и буквально рычал от бессильной злобы.
Надо было срочно что-то решать. Эх, плакал мой план отсидеться в сторонке. Взяв своего братца чуть ли не под локоток, я решительным шагом направилась к королю. Намечалось что-то между разбором полётов и семейным собранием. Вообще я собиралась ограничиться парой воспитательных подзатыльников, но если что, нам, русским, не привыкать к революциям. И плевать я хотела на их традиции и уважение к старшим. Я ему всё выскажу!
Или нет. Слова застряли в горле. Мой воинственный пыл пропал, и я испуганно икнула, только взглянув на Теодена. Какие же жуткие глаза у старикашки…
Ситуацию спас Эомер, заговорив первым…
========== Импровизация 2. Эффект дежавю ==========
Говорят, со временем человек ко всему привыкает. Не знаю, сколько времени понадобится мне, чтобы спокойно смотреть, как правитель некогда сильной страны превращается в пустую марионетку, как безучастен он к судьбе своего сына, стоящего одной ногой в могиле. Как по приказу этого правителя изгоняют с позором его же племянника ― ярого патриота и толкового военачальника. Ни за что. Просто потому, что мешал.
В своём мире я была далека от политики, как Памела Андерсон от большого театра. В этом ― я всего лишь гостья, которой отведена роль наблюдателя. Но будь проклята моя совесть, почему же было так стыдно, что я не вмешалась…
Масло в огонь моего самобичевания ещё подливало осознание того, что, будь здесь настоящая Эовин, она бы никогда не допустила подобного беспредела. Девушка, чьей физической форме могла позавидовать любая фанатка фитнеса. Воинственная принцесса, в чьих вещах оружия было больше чем платьев, которая бережно хранила и переписывала истории о боевых походах и героях прошлого, она никогда бы не дала в обиду себя или свою семью. А теперь она ― это я?
Нет, что за мысли? Я не храбрая, вся эта бравада лишь попытка забыть о страхе, который преследует меня с первой секунды, как я тут оказалась. Я не сильная, меч в руках удержу, только если он будет воткнут в них острием. Чёрт, я даже своей жизнью не управляю, вот куда мне в принцессы? Всё, что я могла, это наслаждаться депрессией в компании мёртвого Теодреда, у постели которого я ревела уже который час, совершенно одна в этой мрачной комнате…
Или уже не одна?
Я резко поднялась с места, намереваясь уйти. Этого упыря с его соболезнованиями мне только не хватало для полного счастья! Однако так просто сбежать мне не позволили. Перегородив собой дверь и страшно выпучив глаза, Грима завел какой-то мутный разговор, в котором основными темами были «давящие стены склепа» и «а что ты шепчешь ночью». Видимо, ему уже давно хотелось выговориться. Что за человек! Разве не видит, я морально раздавлена, не до разговоров мне сейчас. Так и быть, притворюсь, что внимаю со всем почтением, а как только это словесное недержание закончится ― сделаю ноги.
― Такая красивая. Такая холодная. Как утро ранней весны, всё ещё по-зимнему ледяное, ― потянула к моему лицу ручонки эта ошибка природы.
Видимо, чудик решил, раз ему удалось избавится от Эомера, он может лапать меня когда и где ему вздумается. Гадость ходячая. В груди серной кислотой заклокотала ярость. Интересно, если опустить ему на голову вон тот подсвечник, он сразу помрёт или ещё пару часиков подёргается, истекая кровью?
Пока я увлечённо рисовала в голове картину агонии Гримы, рот непроизвольно растянулся в хищной улыбке, которая (о Небо!) была истолкована этим дебилом как призыв к действию. Он прикрыл глаза и, сложив губы трубочкой…