И тут сверху, из детской, донёсся громкий захлёбывающийся плач. Казалось, маленький Гарри почувствовал смерть матери… и свою. А потом случилось то, отчего сердце Питера замерло, отказываясь биться. Громкий весёлый голос спросил:
— Лилс, милая, что там? Что с Питером? Малыш расстроен.
Рука Питера невольно дёрнулась поднять палочку, но Лорд тихо произнёс:
— Остолбеней!
И тот, обездвиженный, рухнул на пол рядом с Лили.
— Не делай глупостей, с-слуга… — прошипел тёмный Лорд. — Я не трону этого глупца… если он не будет сопротивляться… Может быть, даже, подарю его тебе, Пи-итер… Он всё-таки чистокровный… А ты ведь был неравнодушен к нему, признайс-ся…
Петтигрю затопило чёрное отчаяние. Значит, Лорд всё-таки сумел прочитать его, и любовь к Джеймсу не осталась тайной. И да, Джеймс действительно чистокровный. А это значит, что он не сдастся, что будет защищать своего первенца до последнего вздоха. Первенец, наследник — это главная драгоценность рода, и тут дело даже не в родительской любви…
— Лилс? Что там? — на лестнице показался растрепанный Джеймс. Невидимый Гарри продолжал заливаться плачем.
— Остолбеней! — крикнул Тёмный Лорд, посылая заклятье в Поттера.
Джеймс увернулся, в руке его появилась палочка, и он ответил Авадой. Не раздумывая. Но горе и отчаяние не позволили ему быть точным, и зелёный луч и на сей раз проскользнул мимо Лорда. А потом… Потом начался самый жуткий поединок из всех виденных Питером. Да, Лорд был хорош. По правде сказать, против него никто не мог продержаться даже пять минут. Об этом шептались Пожиратели из Внешнего круга. Ни Мальсибер, ни Долохов, ни Руквуд… Но Джеймс защищался с отчаянием зверя, спасающего своё дитя, поединок казался обездвиженному Питеру бесконечным, но в конце концов Авада Лорда настигла Джеймса, и он тоже упал — не медленно, как Лили, а быстро, словно подрубленный, покатившись по ступенькам лестницы и замерев у её подножия. Гарри продолжал плакать — пронзительно, отчаянно.
— Я не хотел, — мрачно сказал Лорд, взглянув на труп Джеймса. — Он был достойным противником.
И отправился наверх к продолжавшему заливаться плачем ребёнку.
— Авада Кедавра! — раздалось сверху. А потом наступила тишина — холодная, звенящая. Питер не чувствовал ничего. Ни боли, ни отчаяния. Он только смотрел на мёртвое тело Джеймса, распростёртое у подножия лестницы, и понимал, что всё. Совсем всё. Дальше жить просто незачем.
А потом он вдруг понял, что может двигаться. Питер с трудом подполз к лежащему Джеймсу и прошептал:
— Прости… прости… Я не хотел…
И поцеловал Джеймса в ещё тёплый лоб. «Первый поцелуй…» — промелькнуло в сознании. Первый поцелуй… Последний… Именно в этот момент Питер понял, что уже мёртв. И именно в этот момент ему вдруг отчаянно захотелось уцелеть.
А потом он с трудом поднялся на ноги, сжав палочку в руке. В это время снова закричал Гарри, и сквозь жуткий душевный раздрай Питера стало пробиваться удивление.
— Мой Лорд? — удивлённо вскрикнул он. Ответа не было, и Питер бросился наверх, в маленькую уютную детскую. Увиденное там повергло его в шок. Маленький Гарри был цел и относительно невредим, если не считать тоненького ручейка крови, сочившегося из какой-то царапины на лбу. А Волдеморт… Его не было. Нигде. Только прямо возле кроватки Гарри валялась скомканная дорогая мантия, горсть какого-то порошка, очень похожего на серый жирный пепел, и палочка Лорда.
— Мой Лорд… — растерянно пробормотал Питер, силясь понять, что здесь произошло вообще. Но долго предаваться раздумьям ему не дали. Грохот двери, торопливые шаги и полный отчаяния крик:
— Лили! Джейми! Нет! Неееет!!!
А потом горестный вой, в котором мало было человеческого:
— Кры-ы-ыса-а!!!