За свою глупость Сэм долго после посыпал свою голову пеплом, но извиняться и возвращать назад Николетту не хотел. Ровно как и продолжать поддерживать общение с Оливией после её поступка, когда вокруг было так много прекрасных девушек, готовых вещаться на его шею.
К середине весны дела начинали приобретать всё более странный оборот. Учёба давалась прекрасно, девушки не отказывали, друзья… Сложно было назвать друзьями людей, которые были рядом только в радости. Но Сэму было с ними довольно весело. Он учился проводить время для себя, и у него получалось.
Периодически они пересекались с Николеттой, и каждая эта встреча была наполнена тяжелыми взглядами и пропитанными болью мыслями. С каждой последующей Сэм чувствовал себя всё более виноватым, но извиняться ему теперь не хватало ни желания, а духа. Он боялся быть отвергнутым, пусть и понимал, что вернуться ему даже при большом желании никто не позволит.
Молодой человек прекрасно помнил, как при расставании все свои ошибки, в том числе и совершённые с Оливией, вешал на свою любознательность, как обижал своими словами Николь. Что-то заставляло его делать ей больно, за что теперь больно было ему самому.
Однако любознательность Сэма имела и положительную сторону: он изучал в университете действительно то, что ему было по вкусу. Он посещал факультативные занятия, занимался дополнительно один или с кем-то, часто лишнее время посвящал лаборатории, а в конечном итоге добрался до группы людей, увлечённых его делом так же фанатично, как и он сам.
Что было самым удивительным для Сэмюеля, так это то, что они знали его изначально. О том, как он заболел и где. Знали о его родителях. Они изучали это, боялись его болезни, но тянулись к общению с ним. Это заставляло Сэма видеть в них перспективы.
Перспективы в первую очередь для личностного роста.
========== Глава 7. На низком старте ==========
Вне больницы жилось, конечно, хорошо, но чем дальше это заходило, тем больше шанс на полноценную жизнь обесценивался. Сэма кидало словно лодку по волнам: он то отдавался веселью, то с головой нырял в учёбу, то попросту сутками сидел дома, находя в определённых своих действиях неправоту и виня себя за проступки; особенно часто он, конечно же, думал про Николь, с которой действительно обошёлся по-свински.
Единственными людьми, которые в полной мере знали о проблемах парня, были его товарищи из университета, с которыми он общался не так давно. Они вместе строили планы и догадки, пытались вникнуть в то, чем Сэм переболел, но вскоре их мысли зашли куда дальше, чем стоило. На кону стояла поездка в тот самый зелёный ад. Мысль эта вынашивалась давно, ещё до того, как молодой человек влился в компанию светлых разумов.
Проблема у колоссального плана возникала в двух местах. Первая (и основная) заключалась в том, что никто в здравом уме, кроме Сэма и пары откровенно неподготовленных романтично настроенных особ, ехать не хотел, ровно как и не хотел университет собирать группу для исследований. Для молодого мистера Мореля это было делом, пожалуй, всей его жизни, для остальных — всего лишь приключение.
Вторая проблема была решаема, но напрягала не меньше, и упиралась она в финансирование и бюрократию. Без дополнительных разрешений на остров никто никого пускать не собирался, исследовательские группы там были никому не нужны, и даже если бы понадобились, вряд ли бы на это кто-то выделил деньги.
Пожалуй, новый этап жизни Сэмюеля начался с наступлением нового учебного года. Он так и горел идеей попасть в исследовательскую группу, которая даже не собиралась, чтобы посетить место, из-за которого его жизнь превратилась в ад больше, чем на десятилетие. Однако долгое время молодой человек относился ко всему этому пассивно, надеясь, что всё придёт само, но в один прекрасный момент понял: этого не будет. Если не взять дело в свои руки, то никому оно не нужно будет.
И Сэм начал писать. Писать в другие университеты, в какие-либо организации, в разнообразные иностранные учреждения, даже в правительственные объединения. Парень не скупился на информацию: писал о себе, о своей мотивации, о целях, о планах, о способностях и о том, что это для него значит. Конечно, реальность была такова, что настраивался Сэмюель на полное игнорирование его попыток или отказы, но в глубине души лелеял надежду на то, что ему ответят.
И ведь ответили.
И не какой-то университет имени Анони Муса, а одна из организаций, корни которой тесно переплетались с правительственными.
Несложно догадаться, что отвечали они не письмом на электронную почту.
Ранним октябрьским пятничным утром под домом Морелей остановился чёрный внедорожник. К массивной двустворчатой двери подошёл мужчина в строгом костюме. Позвонил в дверь, после чего сонному Луи показал своё удостоверение. Тот с организацией был знаком, лишних вопросов задавать не стал.
Не прошло и десяти минут, как в салоне автомобиля в окружении строго выглядящих людей сидел сам Сэмюель. Кроме шума двигателя в машине ничего не было слышно. Луи сразу сказал сыну, что лучше не задавать лишних вопросов, и он к этому прислушался.