Он слышал, как Аина зашла следом и остановилась за спиной, ничего не говоря, но её дыхание прервалось.
Голова внезапно закружилась, в ушах послышались перебивающие друг друга перешёптывания. В этих куклах — души тех, кто безропотно ожидает своего второго шанса. За каждой из нескольких сотен пар глаз прячется кто-то, кто совсем недавно ходил по одной земле с Кирианом.
Мотнув головой, он попытался сбросить охватившее напряжение и почувствовал, как Аина вцепилась в его ладонь заледеневшими пальцами.
— Я говорила, что это плохая идея, — шепнула она ему на ухо перед тем, как в дальнем углу, прочно скрытом во тьме, шевельнулась ещё одна тень и медленно двинулась с места.
— Пешка никого не пропускает просто так, пусть в вас и нет горечи утраты, — раздался шелестящий голос. — Я не чувствую запаха смерти, но… чувствую страстное желание спасти кого-то, — тень на мгновение замерла, прежде чем шагнуть в ту область, где свет свечи выдал человеческие очертания. — Это место не для тех, кто хочет спасти ещё живых.
Пляшущие огни постепенно позволили рассмотреть худые жилистые ноги и руки, облачённые в тёмные мешковатые одежды. Чёрный балахон прятал под капюшоном лицо, но чуть закатанные рукава позволяли рассмотреть кисти с болезненно выступающими костями, на которых болтались множество плетёных браслетов, а округлый вырез демонстрировал острые ключицы и напряжённую шею. Цвет кожи в свете свечи выглядел гораздо серее, чем у той девчонки — Пешки? — вот только на лице остро очерчивались впалые скулы и глубокие пугающие синяки вокруг белёсых глаз без зрачков.
«Слепой», — пронеслось в мыслях Кириана. С такими глазами он не должен ничего видеть. Его взор был направлен куда-то вдаль, в сторону, но в то же время движения оставались уверенными.
В детстве Кириан слышал истории про Торговца и видел начертанные на стенах домов вблизи от реки картинки подобно детским рисункам. У него не оставалось сомнений в том, что именно Торговца он сейчас видит прямо перед собой.
Страх медленно прокрался к горлу, лишив способности дышать, когда Торговец, задержавшись на месте, вновь двинулся в их сторону — Аина ещё больнее сжала руку Кириана и попыталась спрятаться за его спиной. Торговец всё так же пустыми глазами смотрел в сторону с низко поднятой рукой, будто бы ощупывал пальцами воздух. Когда он приблизился к Кириану, то поднял руку выше, безошибочно очерчивая линию подбородка, носа, шеи и плеч на расстоянии пары сантиметров от них. Кириан же, не смея пошевелиться, рассматривал его мёртвые глаза без зрачков, которые вблизи отливали лёгким серо-голубым цветом.
Воздуха перестало хватать, пришлось осмелиться за плавный выдох и вдох.
Когда рука Торговца опустилась, он вдруг повернул голову и взглянул прямо в расширившиеся от неожиданности глаза Кириана, прошептав:
— Я вижу не так, как ты, но вижу гораздо больше, — и отступил, болезненно поморщившись от скользнувшего по нему лучу фонарика. — Выключи.
Не просьба — приказ.
Кириан быстро нажал на кнопку выключения и жестом попросил Аину сделать то же самое. Как только оба фонарика погасли, Торговец заметно расслабился и перестал пятиться. Из-под сползшего капюшона топорщились прозрачные светлые волосы; если бы не тёмная одежда, Кириан засомневался бы в том, а реально ли то, что он видит, не видение ли это из дыма или галлюцинация?
— Я хочу узнать о плате за вторую жизнь, — первым возобновил разговор Кириан, наблюдая, как Торговец плавно ходит из стороны в сторону, не сводя с него глаз, хотя способность к зрению до сих пор казалась нереальной. — Если ты тот, кто я думаю, то мне нужно получить ответы на свои вопросы.
— Плата стандартная, — тем же тоном сказал Торговец, видимо, посчитав ненужным доказывать, кем он являлся. — Две души. Две жизни.
Услышав то же самое, Кириан сжал руки в кулаки.
— Нельзя требовать от ребёнка такой цены!
— Не все умирали детьми в прошлой жизни. Есть и взрослые.
— Меня не волнуют остальные, — резко мотнул головой Кириан, — меня волнует только мой брат. Если он выполнит свою часть сделки, то как же ему жить потом с осознанием того, что за новую жизнь ему пришлось отнять её у кого-то? Это… бесчеловечно.
На лице Торговца не отразилось никаких эмоций.
— О человечности нужно думать тем, кто готов прийти ко мне и попросить вернуть мёртвого к жизни, даже услышав цену. Всё дело не в бесчеловечности, а в эгоизме, ведь платить придётся не тому, кто пришёл лишь попросить. Им кажется, что их совесть чиста и что день возвращения долга никогда не наступит, — он остановился, задержавшись на одном месте. — Но это не так.
— Людям просто не хватает времени, чтобы смириться, потому что они знают о соблазне — о тебе.