Сперва ему показалось, что на земле лежит какой-то упитанный коротышка в старом шерстяном пальто.
— Эй! — крикнул Джаред, изо всех сил стараясь придать своему мальчишескому голосу суровости. — Вставай! Чего разлегся!
Вместо ответа только ветер прошелестел между рядами, сдвинул набок черную федору, и Джаред увидел серую мешковину и неровные стежки. Он рассмеялся и крикнул Биллу и Трейси, чтобы они шли к нему, а сам тем временем подошел и осмотрел старое пугало. Видимо, сухая палка надломилась, и ветер принялся трепать несчастного страшилу из стороны в сторону. Впрочем, он еще пощадил его — туго набитые перчатки были крепко пришиты к рукавам старого пальто, а мешок, изображавший голову, только немного разошелся возле нарисованного рта — казалось, что пугало жует пучок соломы.
— Вот твой преследователь, — Джаред, поднатужившись, приподнял неожиданно тяжелое пугало и показал его Трейси. — Видишь, кому старик поручил охранять свое поле? А он не справился.
— Какая у него жуткая ухмылка, — прошептала Трейси.
— Билл, помоги поднять, — Джаред не удостоил ее ответом, и покрепче ухватился за раскинутые, неестественно прямые руки. — Поможем немного Говарду.
Вдвоем им удалось поставить пугало и поглубже воткнуть в землю длинную жердь. Джаред нахлобучил на округлую голову федору и в шутку пожал мягкие пальцы, покрытые бурыми пятнами.
— Желаю вам удачи, сэр, и пусть вороны не тревожат эти поля!
В прекрасном настроении они двинулись дальше, и только Трейси, якобы незаметно, все время оборачивалась и проверяла — не приближается ли к ним черная федора? Но все было тихо.
День пролетел преступно быстро. Да и разве когда-нибудь может хватить солнца, теплой воды, свежего ветра, разносящего по берегу дым от маленького костра? Разве хоть кто-то откажется по своей воле от вкуса мелкой рыбешки, зажаренной в углях, от щедрого куска маминого яблочного пирога, от теплой шипучки, которая щекочет нос?
Но сперва солнце, пусть и лениво, но неумолимо перебралось на западную сторону. Потом начали собираться темные тучи, и ветер усилился, погнал по реке волны, разбросал вокруг пепел потухшего костра. Джаред поежился, наспех вытерся промокшим полотенцем и натянул шорты. Билл и Трейси тоже наскоро оделись — никому не хотелось попасть в грозу, да еще и в поле. А то еще шарахнет молнией!
Друзья не прошли и половины пути, когда с неба посыпались крупные капли, больно ударив по непросохшим макушкам. Молнии вспыхивали одна за другой, и ветер беспощадно гнул стебли. Земля под ногами превратилась в грязное месиво, по которому скользили тонкие подошвы сандалий. Билл остановился, запыхавшись.
— Переждем в амбаре! — прокричал он что есть сил наперекор грому, и махнул рукой куда-то в сторону. — Пара досок отходит: пролезем!
Спорить Джаред не стал и пошел следом за Биллом, пытаясь не упустить из виду его широкую спину среди стеблей. Дождь лил уже стеной — во время таких ливней мать говорила, что «теперь-то вспомним и о Потопе»; обычно Джаред раздражался от этой присказки, а теперь — гляди-ка! — сам о ней и вспомнил.
Похоже, Билл не трепал зря: уже через несколько минут сквозь кукурузу Джаред увидел темно-красные стены амбара. Он прибавил было шагу, но тут очередная молния вспорола низкие тучи, и страшный силуэт, широко раскинувший руки, возник у них пути. Трейси завизжала как резаная и бросилась назад. Да и сам Джаред от неожиданности отшатнулся и, поскользнувшись, упал в грязь. Он посмотрел наверх и увидел бессмысленное лицо с нарисованными пустыми глазами. Капли дождя скользили по мешковине, но краска не расплылась и не потекла — все контуры были четкими, словно их подкрасили только вчера. Джаред поднялся на ноги, вытирая руки о шорты.
— Да замолчи ты, — хмуро бросил он все еще голосившей Трейси. — Очередное пугало.
— То же самое, то же самое! — она вся дрожала от страха. — Федора, федора та же!