— Люцифер… — начал Чак, но тот проигнорировал слабую попытку отца остановить его.
— И даже тогда он оправдывал бездействие Бога. Искал причины в себе самом, ведь не мог же справедливый Господь наказать безвинного человека.
— Слушай, мы все знаем, чем закончилась эта история, — вдруг встрял в разговор до того молчавший Дин. Люцифер вопросительно посмотрел на него, и он продолжил: — Иов не перестал верить. Бог наградил его богатством вдвое больше, у него родились снова семеро сыновей и три дочери, и жил он две сотни лет счастливо.
Люцифер выслушал старшего Винчестера, затем расплылся в ехидной улыбке и покосился на Чака, который, закрыв глаза, массировал переносицу.
— Значит, так ты написал в итоге? — задал риторический вопрос Люцифер. — А теперь давайте расскажу, как было на самом деле: жена Иова была следующей потерей в его жизни, а позже отвернулись и его друзья, что хоть как-то пытались ему помочь образумиться. Когда остался Иов совсем один, к нему снова явился ангел. И тогда спросил он: «сколько ещё мне терпеть, чтобы Господь убедился, что вера не угасла во мне?» Но ангел ничего не ответил. Он покачал головой и исчез навсегда. А Иов, оставленный на произвол судьбы, рыдал и раздирал своё тело от горя и терзавшей его болезни. Сквозь слёзы он расчёсывал плоть до костей и взывал к Богу, пока не разодрал сонную артерию и не захлебнулся собственной кровью.
Кроули поочерёдно смотрел то на Чака, то на Люцифера, вскинув брови. Чак по-прежнему прикрывал лицо рукой. Винчестеры окончательно утратили аппетит и оптимизм. Клара же настолько поразилась, что голос перестал слушаться её, и она только и могла смотреть во все глаза на Чака.
— Да, забыл сказать: после смерти его ждал Ад, так как формально он убил себя сам, а совершившим суицид дорога одна, — бодренько завершил Люцифер. Габриэль, скрестив руки на груди, заявил:
— Ещё ты забыл сказать, что идея испытать Иова была твоя. И ангелом, что проделывал все эти вещи, тоже был ты.
Люцифер отмахнулся от брата, будто это было сущей мелочью на фоне всего остального.
— Зачем тогда было писать, что всё закончилось хорошо? — спросила Клара, обретя голос.
— Потому что папуле было стыдно за то, что он нашёл дела поважнее и начисто забыл об Иове. А умолчать и вовсе — не позволила совесть, — объяснил Люцифер.
— Я не забыл о нём, — наконец заговорил Чак. — Иов в Раю, и…
— … И ты стёр ему память, — закончил за отца Люцифер.
Чак вздохнул, понимая, что обсуждать это бесполезно. Клара чувствовала, как затея терпит фиаско. Нужно было срочно что-то делать, иначе все перессорятся ещё сильнее.
— Может кто-нибудь ещё знает историю? — спросила она, слишком высоким от нервов голосом. — Кроули?
— Много веков назад, — начал он, — когда мне было шесть, маменька укладывала меня спать. Она заходила в комнату, наклонялась ко мне, целовала в лоб, и тушила свечу. Она желала мне спокойной ночи, и уходила. Затем вставляла затычки в уши, чтобы не слышать моих криков. А дело было в том, что стоило ей закрыть дверь, забрав с собой последний лучик света, как за окном появлялся силуэт. Он смотрел на меня, не мигая, пустыми глазницами, светящимися в темноте. Я видел, как он расплывается в улыбке. Мне казалось, что он ждёт, когда я усну, чтобы подойти ко мне и убить… И только потом я узнал, что эта злобная стерва незаметно подкладывала ведьмин мешочек мне под подушку, чтобы мои кошмары воплощались в реальность. Это она называла закалкой характера, — завершил свой рассказ Кроули, залпом осушив стакан с виски.
Клара поёжилась. Ей стало настолько неуютно, что она опасливо оглянулась. Люцифер прыснул со смеху, Винчестеры едва верили своим ушам, а Габриэль похлопал Кроули по плечу в знак поддержки.
— Я и не ждал от вас сочувствия.