Темноволосый мужчина в очередной раз расправляет черные кожаные крылья и с легкостью и грацией хищника приземляется перед домом, из которой идет ее запах.
Отличия в крыльях тоже несомненно один из главных козырей. У демонов они преимущественно темного оттенка и состоят из кожи и костей, у ангелов из перьев, что подразумевает собой линьку в определенный период и категорический запрет на полеты под дождем. Когда перо намокает, оно становится тяжелым, именно поэтому дожди ангелы не любят в отличии от демонов.
А еще эта слабость дико бесит всех, как на подбор белокрылых, но они никогда в этом не признаются.
Агхонион сбегает по лестнице так быстро, словно от этого действия зависела бы её жизнь.
И тут же замирает в дверях. Такое до отвратности милое белое здание, оформленное в стиле классицизма, а внутри — тюрьма.
Уверенно трясет головой, стараясь отогнать гадкие мысли и продолжает путь, но вновь останавливается, когда приходит в комнату… где стоял одинокий гроб.
«Чур мне розовый гробик!» — порой шутливо говорила она и сейчас эти слова резанули по нервам больно, как никогда.
Зачем ты пришла к ним? Ах, да, совсем забыл, Ангел мой, ты теперь не ответишь. Теперь уже навсегда мой мертвый ангел, — повторил мужчина отдаленным эхом, осторожно прикасаясь к ее мертвенно-бледной фарфоровой коже, ровные стежки хирургическими нитками на шее, когда ее тело приводили в порядок для похорон…
Для него мир изменился навсегда…
***
Стол из красного дерева с резными ножками и позолотой снова был забит под завязку алкоголем, а на полу валялись уже пустые бутылки. Я сижу в своем кабинете и пью за день рождения моей дочери — Айсуры. Ей сегодня должно было исполниться семнадцать. Ключевое здесь «Должно было», так как ее убили ровно тринадцать лет назад вместе с ее матерью. А ведь моей маленькой Асси было всего-навсего четыре года… И снова меня накрывает осознанием, что я один.
За этими мыслями я не замечаю, как дверь в мой кабинет открывается и впускает моего друга, который наверняка попытается успокоить и пожалеть. Жалеть демона? Я порой задаюсь вопросом: «А не псих ли он?». Обычно демоны не терпят жалости. Я так вообще из древних! Эта мелочь меня вообще бояться должна! И почему я вообще общаюсь с этим низшим?!
Наверное, я просто еще не забыл о том, как смеялась моя девочка рядом с этим растяпой. Когда я говорил Асси, что «с этим демоном нельзя общаться» она всегда отвечала своим по-детским высоким и звонким, но серьезным голоском: «А тебе нельзя курить, но я к тебе с претензиями не пристаю же!», а спустя несколько минут добавляла: «Не забудь съесть мятную жвачку. Хоть она и не перебивает запаха сигарет, но это хотя бы можно терпеть».
Моя вредина…
Тем временем вошедший наглец начал теребить меня за плечо. Увы, но такое я не замечать и терпеть не могу:
— Прекрати, — произнес резко и раздраженно, с неудовольствием отметив, что горло ощутимо дерет.
— Опять горе запиваешь? — сочувствующе произнес Нибрас. Он являлся, в смысле является низшим демоном, ответственным за развлечения в преисподней. Конечно, если не будет меня бесить. Настроение и так ниже плинтуса.
— Тебе-то что? — произнес я, стараясь вложить в голос как можно больше раздраженности и злобы, чтобы эта заноза отстала. Но к моему удивлению он не стал мне что-либо говорить в ответ.
— Просто в гроб и то краше кладут, — он усмехнулся уголком губ, но всего лишь на мгновение, совсем скоро остановившись около входа, закрыв дверь и оперевшись о стену плечом.
Шутник.
Я добавил ледяным тоном, стараясь отбить всякое желание беспокоить меня и шутить над моим внешним видом, — Зачем пришел?
— Я…понял, что для тебя эта потеря слишком велика но… может тебе хотя бы попробовать расслабиться и, ну, завести любовницу, — Произнес он, неловким жестом потирая шею, что столовой выдавало неуместность этого вопроса.