— А если поподробнее? Что у вас случилось, а, Хардар? — сказала я после того, как отпила немного этой жидкости. Странный вкус. Будто яркое летнее солнце появилось в снежный зимний день. Такое приятное тепло по венам с легкой горчинкой… и это явно признак того, что эта огневодка о-о-очень алкогольный напиток…
========== Глава 8: О влюбленном Хардаре с Аэлией и нервном срыве СеХарэля ==========
***
Я выпила уже пару… четыре… семь? Короче выпила достаточно.
В итоге моей пьяной беседы с Хардаром прошло уже несколько часов, и я узнала, что он расстался с одной демоницей. Судя по его описанию это какое-то божество и «судьба решила поиздеваться над ним». Она ушла из-за того, что он ей наскучил, тупой и вообще неромантичный.
Серьезно? Мне интересно, где она видела романтических демонов. А учитывая, что Хардар работает в охране Дарая, а в последнее время на него спихнули доху… до Нахесса бумажной работы, то жутко устает в последнее время. Естественно времени на серенады и романтичные стишки нет. На сон ведь не всегда хватает! Чего эта Аэлия хочет-то?
С их ссоры прошло 2 дня и ему так неудачно выдали отпуск, когда он хочет забыться. Жаль парня… в смысле демона. Что ж, чую я своей филейной частью, что пожалею, но это будет потом, а сейчас в моей нетрезвой головушке родилось пару идей по романтическому завоеванию сердца этой демоницы Аэлии.
— Так, Хардар, не дрейф, сейчас пойдем, покажем, что она упустила, — достав телефон из кармана я полезла в этот раз в свою электронную библиотеку.
— Так-с… Пушкин… Фет… Толстой… Нашла! — если начинала говорить я шепотом и бормотанием под нос, то завершила громким криком. Слишком громким, так как в голове что-то противно зазвенело. Окружающие видимо тоже испытали головную боль, так как стон получился у нас очень слаженным. И уже гораздо более спокойным тоном я продолжила:
— Бумага есть?
Через секунду у меня уже лежал чистый лист и карандаш. Я незамедлительно начала переписывать один из стихов. А протягивает лист демону ехидненько произнесла:
— Учи.
— Что?! Я? Учить? — последовало искреннее возмущение.
— Это Есенин. Довольно популярный автор, он стихи пишет, — довольно пояснила я. Поработаю купидоном.
Когда Хардар закончил учить стих, а это случилось крайне скоро, так как у демонов шикарная память, он встал. Я сразу поняла, что он находился в состоянии нестояния, и неустанно заваливался то вправо, то влево.
— Мда-а, надо что-то с этим делать. А то пойдешь ты, Хардар, нетрезвой походкой к своей любви и свалишься около ее ног… и, скорее всего, как-то совсем неромантично захрапишь. Надо, кстати, цветов еще найти.
Тут же какая-то горгулья протянула букет черных роз. Проверила, чтобы количество не было четным, а то мало ли, суеверная влюбленная попадется.
— Кардаэ неорс накаэнор — произнесла я заклятие трезвости, пальцем указывая на демона, а после провернула тоже самое с собой. Но жалела я об этом только первые пять минут, а после вспомнила о том, что будем сводить этого демона с ее любимой. Коварно потерла ладошки и подошла к Хардару. Он тоже уже справился с головной болью и перечитывал стихи и судя по взгляду тоже довольно медленно осознавал кто он вообще и что здесь делает. Пока он еще не передумал схватила его за руку и мысленно позвала «Мунлайт, перенести к Демонессе Аэлии сможешь?». Незамедлительно вспыхнуло пламя, перенося нас к дверям этой демоницы. Откуда мой фамильяр её знает — загадка века, но с этим разберусь позже.
Хардар аккуратно постучал к ней и как только дверь открылась, начал:
«Ты плакала в вечерней тишине… — Сногсшибательной внешности демоница, (вовсе не от того, что сейчас у нее когти были материализованы и она была готова зашибить кого угодно) скептически приподняла одну бровь.
И слезы горькие на землю упадали,
И было тяжело и так печально мне, — Кажется, Хардару удалось задеть сердце Аэлии, потому что она стояла с растроганной улыбкой, глядя в глаза стоящему на одном колене демону.
И все же мы друг друга не поняли.
Умчалась ты в далекие края, — У-у-у, а кто-то покраснел! Неужели тут замешана еще и свекровь? Искренне сочувствую Хардару. Понимаю, почему он запил.
И все мечты мои увянули без цвета,