Даже высокий сарай из досок был пронизан дырами, крыша прогибалась, а от дверей практически ничего не осталось. Суровая зима и жаркое лето в Висконсине оставили свой отпечаток на всём.
“Жаль, - подумал Ричард, - здесь слишком всё разрушено.”
И всё же они вошли внутрь.
Позже в тот день он был поражён этим. Он втянул в этот заброшенный дом беременную женщину, словно прося, чтобы они оба были похоронены заживо под брёвнами 150-летней давности, погребённые в завалах. Но, по правде говоря, всё было не так уж плохо внутри: грязно, пыльно, полно птичьих гнёзд и помёта грызунов, ковровое покрытие из коричневых листьев, продутых сквозь отверстия в стенах, но конструктивно прочно. Сделано, чтобы жить в атмосфере, которая была заведомо угнетающей. Комнаты были одинаково квадратными, длинные коридоры переплетались между собой, в стенах прогнили большие дыры, а с потолков свисали паутины. Мебели там не было. Даже кухонные шкафы и сантехника исчезли.
Просто ещё один разрушенный фермерский дом… И всё же, казалось, это было чем-то намного бóльшим.
Ричарда поразило нечто гораздо худшее, чем то чувство, которое он испытывал на дороге. Это было обволакивающим и полным, заставляло его кишки крутиться в штопорах и наполняло рот вкусом, похожим на ржавое железо. Дом был беззвучным, мёртвым и пустым, как куча костей.
Холли сказала:
- Ты должен любить такую атмосферу. Как чёртов морг.
Он засмеялся.
Не потому, что это было забавно (это было не так), а потому что она была права. Находиться внутри дома было всё равно, что находиться внутри трупа животного, у которого высасывали кровь по капле, пока не осталось ничего, кроме скелета и кожи.
- Можем ли мы пойти осмотреться сейчас, пока не появился хранитель склепа? - спросила Холли.
- Ха-ха!
Они вышли на улицу, оба благодарные, что могут подышать свежим воздухом дня, благодарные за то, что были свободны от зловещей, закрывающей в гроб атмосферы загородного дома. Взявшись за руки, они прошли через жёлтые травы возле сарая. Сразу за ним было низкое кирпичное здание, которое, казалось, почти погружалось в землю.
- Должно быть, там живут эльфы Киблера, - сказала Холли.
Она изо всех сил старалась быть смешной, делать всё, чтобы не допустить унылой, почти вредной атмосферы, которая исходила из здания. Если сельский дом был угнетающим, то это место было почти отвратительным в его страданиях и запустении. Это заставило живот Ричарда сжаться в комок.
- Это свинарник, - сказал он.
- Что?
- Свинарник. Это место для свиней, - сказал он. - Это было то место, где они держали свиней, когда здесь всё работало.
Холли просто смотрела на него.
- Это заставляет мою кожу покрываться мурашками.
Ричард чувствовал то же самое, но он отказывался поддаваться этому. Это было нелепо. Он подошёл к зданию и заглянул в низкие и пыльные разбитые окна. Спереди было несколько зелёных, шелушащихся дверей, и хотя Холли велела ему оставить это, он открыл их, и горячая, глубоко укоренившаяся вонь животных дунула на него.
Зло было там… и именно тогда оно вышло наружу.
- Я посмотрю, - сказал он.
- Пожалуйста, Ричард. Это не выглядит безопасным.
Но это было не то, чего она боялась, и это было не то, чего боялся он. Если на ферме было чёрное, бьющееся сердце, то оно было здесь, в глубине свинарника, и он планировал отследить его до источника, хотя, так или иначе, он знал, что это очень плохая идея.
Прямо в дверях проходила грязная грунтовая дорожка, спускавшаяся дальше в землю. Он последовал по ней в недра здания. По обе стороны были кирпичные загоны, долго не использовавшиеся. То, что лучи освещали через окна, было грязным и выцветшим, всё было под толстым слоем пыли. Он прошёл глубже, древнее сено хрустело под его ногами. Здесь пахло сырым и тёмным подземельем. Тени двигались вокруг него, тьма вытекала из всех щелей, как кровь из вскрытых вен.
Он думал, что если двери внезапно захлопнутся, он закричит. Всё здесь было нелогично и дико, как в аду. Поднимался слабый и зловонный запах животных экскрементов, содранных шкур, рождения, забоя и крови.
В этот момент стало ещё хуже.
- Ричард? - услышал он крик Холли. - О, Ричард, ответь мне!