Так как использовать пирокинез и удерживаться за ствол шатающегося дерева достаточно проблематично, сюрикэны выпали из моих рук и попадали сверкающими звездочками на землю.
Не успела я вскрикнуть, как оказалась на земле, ударившись головой о землю. Кажется, на некоторое время меня отрубило, так как когда я очнулась, меня сзади удерживал за руки Макс, Антон стоял в трех шагах от меня, а два оставшихся в живых волка стояли по бокам от него, скаля свои огромные клыки. Слюна с них капала на землю.
Я дернула головой, пытаясь убрать с лица выбившуюся из хвоста прядь волос. Антон заметил мою тщетную попытку и, подойдя ближе, любезно заправил локон за ухо. Сейчас он не походил на желающего отомстить убийце брата.
— За полчаса ты убила шесть из десяти моих лучших цепных псов, — тихо проговорил он, глядя мне прямо в глаза. Мы были на той же поляне, и лунный свет освещал лицо Антона так, что я видела каждую его черточку. Следственно, мое лицо находилось в тени, но Волков, будучи оборотнем, прекрасно видел меня.
— И я готова убить оставшихся, — процедила я, вдруг ощутив теплую влагу на виске. Кажется, голова была ранена, но в состоянии шока я не замечала этого.
Антон улыбнулся едва заметно и сказал:
— Не сомневаюсь, ты можешь. Но мне придется помешать тебе.
Оборотень достал из заднего кармана джинс наполненный шприц и неторопливо надел на него иглу, лежавшую в переднем кармане. Я с подозрением смотрела на его действия. На вид казалось, что в шприце просто вода, но наверняка это что-то опасное.
Макс расцепил мои руки за спиной, затем вытянул правую в сторону Антона. Все мои старания освободиться были бесполезными, ведь Макс — оборотень, а я всего лишь колдунья, пусть и натренированная убивать. Против силы не попрешь, а я всегда опиралась на быстроту рефлексов.
Проникновение иглы под кожу почти не чувствовалось. Но потом Антон начал вводить в руку жидкость, и я закричала что есть силы. Боль была невыносимой, словно моя кровь превратилась в раскаленную лаву. Эта боль струилась по моему телу, с каждым биением сердца углубляясь в организм.
Краешком сознания я удивилась, кто там визжит. Потом дошло, что визжала именно я. Никогда не слышала такого пронзительного, полного мучений и страданий визга.
Изнутри моя кожа покрывалась шипящим ядом, намереваясь выйти наружу вместе с потом и слезами. Но это не получалось.
Боль утихала, но слишком медленно. Я начинала слышать свои всхлипы и учащенное дыхание, постепенно чувствовала облегчающую прохладу слез, струящихся по моему лицу.
— Никогда не видел ничего подобного, — кто-то произнес у меня под ухом.
Максим, затуманенным сознанием подумала я.
— Я уж даже и не знаю, стоит ли продолжать, — задумчиво проговорил Антон.
Постепенно зрение возвращалось. Боль все еще мешала нормально думать. Она ощущалась в каждой клеточке тела с биением сердца.
Облизав пересохшие губы, я с трудом подняла голову и прохрипела:
— Что ты сделал?
Я обессилено висела в руках Максима, и если бы тот меня не поддерживал, то рухнула на землю.
— Галина дала мне это, — сказал Антон. — Святая вода, как я понял. Видимо, ты действительно наполовину демон.
Не наполовину, а на сорок процентов, — язвительно произнесло подсознание.
Волков терпеливо подождал, пока я приду в относительно нормальное состояние, а затем пояснил:
— На несколько часов святая вода ограничит твой демонический дар, и ты больше не сожжешь ни одного из нас.
Антон тщательно обыскал меня. Даже проверил обувь, скинув мокрые кроссовки с моих ног. Гарроту и окровавленный кинжал он откинул в сторону.
— На кинжале кровь оборотней, а мы с Галиной договорились, что ты останешься все тем же полудемоном после нашего общения, — пояснил Волков. А, понятно. Если бы кровь волколака оказалась в моем теле, то я стала бы оборотнем.
Зато ему очень понравились нетронутые кинжалы. Оборотень несколько минут любовался клинками, поворачивая их в разные стороны, чтобы рассмотреть получше в свете луны.
— Неплохая работа, — оценил он. — Не подскажешь создателя этих клинков?