Красная роза стояла в вазе.
- Потом, - Ханна взяла себя в руки, - отец как узнал, что они сделали с тобой, взял ружье, и пошел. Там же, на берегу, они и его убили. Потом уплыли. А виновных так и не нашли.
- Но, - история не из приятных, однако меня волновал другой вопрос, - что они сделали с тобой? Почему ты одна? Здесь?
Она молча смотрела в стену.
- Ханна, - жестче произнес я, отталкивая ее от себя, и чеканя следующие слова, - что они сделали с тобой?
Улыбка дрогнула на обветрившихся губах.
- То, отчего меня замуж никто никогда не возьмет, братик. И не нужна я никому, такая вот. Продаю себе цветы, да живу в нашем старом обветшалом доме. На жизнь хватает.
Как я мог любить людей, наивный дурак. Как я мог забыть, какие они. Как мог запамятовать, как нашел раненую Алму с копьем в груди. Они же и хотели меня убить. Они издевались над моей сестрой, застрелили отца. Каждый в этом городе виноват перед ней. От своих утренних мыслей захотелось отторгнуть проглоченную пищу.
- А ты, - сестра дернула меня за край рубашки, привлекая внимание. Я уже думал о том, как сожгу это место, - как жил ты?
- С чудовищем, Ханна, - я недолго думал, что ответить, - Слышала об Алме? Точнее, об Алмарэн?
Девушка даже отпрянула.
- Правда?! Она тебя не съела?
Хотела. Но не смогла. Не смогла сделать то, то сделали люди.
- Нет, она хорошая. Я как-нибудь вас… слушай, а не хочешь пойти со мной?
- Что? – испуганно спросила сестра, - нет, я не пойду. Лучше ты оставайся.
Если бы я мог.
- Прости, - я снова дотянулся до сестренки и поцеловал ее в макушку, - мне надо вернуться. Ты как тут, сейчас тебя не обижают?
Она даже улыбнулась.
- Нет, за это не беспокойся, меня тут любят. Из памяти к папе. А на одежду ты не смотри, я просто не хочу внимание привлекать к себе. Если не можешь остаться – приходи почаще. Я буду ждать тебя. Правда, без Алмарэн. Боюсь, она не поместится в мой домишко. Да и люди заподозрят чего. Все, иди, не беспокойся за меня. Я рада, что ты жив, братец. Как ты сказал? Тебя теперь знать Рэн, верно?
***
В лес я возвращался с большим желанием что-нибудь убить. Попадись мне на пути заяц или олень, вряд ли бы он ушел живым. Да, дичь не виновата в том, что случилось с Ханной, но такого клокота ярости в груди я давно не ощущал. Словно человеческие чувства после долгого сна пробудились в бешеном сердце.
Не успел я спрятаться за кронами в свете уходящего солнца, как вдруг небо затянули тучи. А когда я нашел дорогу домой, начался сильный ливень, буквально размывающий землю. Я два раза упал. Наконец, чумазый и мокрый, я добрел до нашей пещеры.
Но в ней не горел свет костра, как обычно.
Я спустился вниз по небольшой лестнице, которую пришлось изобрести для волчат, но и их не было на месте.
Позвал. Никто мне не отозвался.
Странно.
Дабы укрыться от внезапного холода, я забрел в нашу пещеру, и, подкинув дров, зажег огонь. Алмы и детенышей словно след простыл.
В мою голову стали собираться мысли, что пора бы их искать, хотя уже порядком стемнело. Но внезапно, на поляну упало что-то черное, и рысцой забежало в пещеру.
- Рэн!? – не своим голосом прорычала она, сумасшедшими глазами осматривая меня, - ты где пропадал? Я обыскала весь лес! Волки вернулись одни, без тебя, я уже думала, что случилось!
Поняв, что я цел, она успокоилась, и села, ожидая того, что я ей расскажу.
- Я был у людей, Алма, - и протянул ей красную, с золотым бантиком, розу.
6. Мое любимое чудовище.
В ту ночь я впервые лег спать рядом с Алмой, заснул прямо на ее лапе, когда рассказывал о том, что случилось, когда я покинул лес. До этого я спал с волчатами у огня, но сегодня брат с сестрой спали одни.