Словно он не наложник. Словно он… кто? Обычный человек? Молодой мужчина двадцати с небольшим лет? Он никогда не задумывался о том, почему он делает то, что делает. Но что самое удивительное, ни разу, а он был здесь уже почти две недели, ни разу за это время он не попытался сбежать. Да, он метал ножи по вечерам в коридоре, воровал все новые экземпляры у кузнеца, просто для коллекции. Раздобыл частый гребень и вычесал Марго, правда не помыл, кошка была категорически против, расцарапав ему все руки, да так, что увидев их, Мальта отправила его к лекарю, коим оказалась здесь миловидная женщина средних лет. Лекарка перебинтовала его руки, смазав какой-то не слишком приятно пахнущей мазью, и отправила восвояси. Он выполнял все, что ему велел Кейн, но ни разу не попытался сбежать. И теперь он задавался вопросом: “Почему?”. Значит, выполнять тяжелую работу лучше, чем оказаться в гареме шейха?
Очередной нож плавно и точно вошел в уже исколотое дерево и замер.
Лучше.
Впервые за семь лет он чувствовал себя человеком. Да, свобода снова ограничена, за ним периодически таскался Кейн, ему все еще отдавали приказы, но никто, ни один человек еще не позарился на его тело в ультимативной, приказной форме. Он был свободен от обязанностей удовлетворять чьи-то чужие постельные потребности и даже мог заниматься какими-то своими делами, к примеру сидеть на заборе после наступления темноты, или расчесывать кошку. Как когда-то, когда он был еще ребенком. Свободным.
- О чем задумался?
Дженсен вздрогнул и обернулся. На последней ступеньке коридорной лестницы стояла Эльта, одетая в простое белое платье и державшая в руках небольшой мешок.
- Орехи и мед, - улыбнулась она, покачав мешком.
- Пройди. Я еще немного тут побуду.
Эльта проскочила по коридору. Но лишь для того, чтобы положить на стол мешок и погладить устроившуюся на подушке кошку, а потом снова вышла, оставшись возле двери.
Очередной кинжал рассек воздух.
- Кто тебя учил?
- Улицы. Когда был ребенком. Я бродяжничал по большей части, редко приходил к матери.
- Ты давно ее не видел?
- Больше семи лет, - ответил Дженсен и метнул нож.
- А хотел бы увидеть?
Дженсен вздрогнул и замер с занесенным для броска ножом.
- Не знаю. Наверное, нет.
- Почему?
Дженсен метнул нож:
- Ни к чему это.
- Но она же твоя мать.
- Я давно сам по себе, - Дженсен метнул очередной нож и вздохнул. - Оставь это. Я ее почти не помню, зато помню, как меня продали в гарем и с того дня тот ребенок, каким я был, исчез навсегда. Я даже не знаю, жива ли она еще…
Эльта подошла к Дженсену, забрала у него кинжал и прижалась к груди.
- Тогда пойдем, я накормлю тебя орехами.
- Отдай кинжал, - с улыбкой попросил молодой человек.
- Пойдешь и отдам, - лукаво улыбнулась Эльта.
Дженсен занес руку, но девушка вместо того чтобы отскочить, сама метнула кинжал в доску - быстро, коротко и точно. И предложила:
- Ты обещал показать мне танец. Я хочу увидеть.
Дженсен на это выгнул бровь.
- Танец?
- Да, ты же утверждал, что лучше всех знаешь, как надо танцевать и соблазнять. Ну, так покажи.
- Без музыки?
- А что, тебя это остановит? - лукаво улыбнулась Эльта и исчезла в комнате.
Дженсен хмыкнул, покачал головой и пошел следом. Эльта уже расположилась на его кровати, вынула из мешка мед, перелила его из небольшого горшочка в пиалу и насыпала во вторую орехов.
- Зачем тебе это нужно?
- Я хочу увидеть. Ты красив и пластичен, а я никогда не видела, как танцуют мужчины, чтобы это было красиво.
Дженсен закатил глаза, снял с себя рубаху и сапоги и вышел на середину комнаты.