— И у нас нет припасов, — вздохнул Ульф. — Что будем делать? Нам не на чем вернуться домой.
— Они не хотят, чтобы мы вернулись домой, — неожиданно догадался Теон.
И впрямь. Дождь стремительно утихал, как и ветер. Молнии больше не сверкали, а раскаты грома не оглушали моряков. Буря, словно добившись своего и уничтожив корабли, успокаивалась.
— Всё-таки это запретная земля, — вздохнул Рамман. — Обычно буря сюда никого не пускает. Нас пустили, но обратно — уже нет. Видно, Глубоководные не хотят, чтобы мы кому-либо рассказали о них.
— Ну вот тогда пусть они нас и кормят, — рявкнул Марден. — Пошли. Нам надо вернуться к своим.
— И собираться в путь, — кивнул Теон.
Они смогли свалить несколько деревьев и сделать из них плоты, на которые погрузили припасы и разместили часть людей. Другая часть смогла уместиться на лодках. Почти в полном молчании они отправились вперёд, вверх по течению неведомой реки, не имея больше надежды вернуться домой и не представляя, что их ждёт впереди.
Погода благоволила путникам. Бури как не бывало, и ласковое солнце снова светило сквозь кроны деревьев. Пёстрые птицы летали над их головами, а одна даже осмелилась сесть на край лодки, явно желая разделить с людьми скромный ужин. Теон со смехом кинул ей кусок.
— На, скушай. Повесели Теона Грейджоя.
— Повесели Теона Грейджоя! — неожиданно крикнула птица.
Теон чуть не подавился куском, а остальные захохотали. В скором времени путники стали ловить этих птиц и обучать их разговаривать. Марден научил свою птицу ругаться, а Рамман решил подойти к делу основательно и добился от своего подопечного фраз на нескольких разных языках.
— Все дурраки! Все крретины! Заткнитесь и слушайте меня! — кричала птица одного из моряков.
— Хочу бабу! Сто лет не был с бабой!
Ещё недавно царившее среди путников уныние улетучилось без следа. Птицы оказались очень сообразительными и буквально на лету схватывали обрывки фраз, произнесённых железнорождёнными. Так, за шутками и «беседой» с птицами, летело время. Путники продвигались вверх по течению. Пейзаж вокруг менялся не особо сильно, но река стала уже. Неожиданно птица Мардена издала протяжный крик, выдала бранную тираду, сорвалась с места и улетела.
— Какого…
Это происходило повсеместно. Птицы кричали и улетали от своих новобретённых хозяев. Даже еда их больше не соблазняла. Только сейчас путники заметили, что и в лесу на обоих берегах стало тихо.
— Кажется, животным здесь не нравится, — сказал Марден.
Теон задумчиво сидел, погружённый в свои мысли. После Стигая ему больше не являлись видения или всякого рода вещие сны. Здесь, в Ультосе, он чувствовал себя комфортно, и даже постигшая их экспедицию беда не внушала ему уныния. Но сейчас на него накатили новые, неведомые раньше ощущения. Впервые за очень долгое время, если не за всю жизнь, железнорождённый чувствовал, что он дома. Он приближается к дому. К настоящему дому. Не к старковскому Винтерфеллу — это была тюрьма, клетка, пусть и золотая. Не к Железным Островам, где он никому особо не был нужен, даже своей семье. Не к Королевской Гавани — это змеиное гнездо он не назвал бы домом даже когда правил там на троне.
— Мы недалеко от места, — сказал он. — Плывём дальше. По-моему, скоро мы попадём куда надо.
— Я уж надеюсь, там и о нас позаботятся, — проворчал кто-то из матросов и замер.
Река в этом месте делала поворот, разделяясь далее на два притока. И на берегу этого устья с противоположной стороны чернел город — такой же чёрный город из обсидиана, как Йин и Асшай-у-Тени.
— Сушите вёсла, — улыбнулся Теон. — Добрались.