А он, именно, пожалел несчастную девушку, оказавшуюся в неизвестном ей мире, в чужом теле, среди непонятных ей существ. Он проникся ее страхом смерти, который ей пришлось испытать. Прочувствовал боль, которую она натерпелась, когда ее тонкую шею сжимали до хруста.
Но что потом?
Разве, сейчас, он снова жалеет ее? Или себя, что теперь на веки вечные придется остаться в женском теле, а его народ будет оплакивать погибшего «короля»? А его сын? Разве, теперь он сможет ему доказать, что на смертном одре будет лежать не Владыка лесных эльфов, а дева из далеких земель?
«Мирослава» подняла голову и посмотрела в сторону Леголаса, сидящего за столом. Принц невидящим взглядом перебирал бумаги, в которых было расписано, сколько и какого материала необходимо, чтобы восстановить архитектуру Итилиэна. Сколько провизии придется запастись, чтобы прокормить прибывших в этот край. Но мысли не складывались.
Леголас вспоминал последний день, перед тем как Тауриэль покинула Эрин Ласгален.
— Спасибо вам за все, мой принц, Владыка отпустил меня с миром, пожелав найти спокойствие. — В зеленых, поддернутых пеленой глазах, не было ни одной эмоции.
Эльф знал, эти формальности, стражница с удовольствием бы пропустила, вскочив, наконец, на коня и рванув как можно скорее к берегу, где отправляются корабли в Валинор.
Принц поджал губы, стараясь сохранить спокойствие. Он бы взял сейчас ее за руку, попросил бы остаться. Но она лишь сухо улыбнется и покачает головой. Все давно бессмысленно. С тех самых пор, как в темницах его отца появились гномы. Тогда, принц потерял всякую надежду завоевать сердце рыжеволосой, непокорной эльфийки. А сейчас, ему лишь остается учтиво склонить голову. Что он и сделал, прижав руку к сердцу.
— Прости меня, Леголас. — Принц не поверил словам, сорвавшимся с губ Тауриэль.
Эльф тут же поднял глаза на заостренное лицо. Девушка смотрела прямо, с сожалением и нежностью. Принц никогда не видел у нее такого взгляда.
— Наверное, стоило, вопреки словам твоего отца ответить на твои чувства, — тяжелый вздох, она продолжила.— Я бы, скорее всего, пережила бы только упреки и осуждения Владыки. Но таких мук не знала. — Она на секунду замолчала.
Леголас затаил дыхание. А в зеленых глазах блеснули слезы.
— Но знаешь, я не жалею не секунды, что отдала свое сердце ему. Пусть и гном, пусть смертен, пусть и умер. Но не жалею. И может быть, Эру позволит, наконец, мне с ним воссоединиться. А Ауле благословит нас, ведь слишком долго ждала. Так, что, прости меня. Прости, что тебе пришлось, молча наблюдать, неспособный мне помочь. Но посмотри, Леголас, твоя судьба иная и более благородная, нежели любовь с дикой эльфийкой. Не отступай от своих целей. — Тауриэль отступила на пару шагов назад. — И я безмерно благодарна его величеству, за его заботу. Он действительно лучший король, который достоин своего леса. Его место тут, но это страшная ноша, остаться в этих землях в одиночестве. — Тауриэль опустила голову.
Леголаса смутили последние слова.
— Зачем ты это говоришь?
— Эта девчонка, Мирослава. Я в ней сомневалась до самого конца. Она слишком мало пробыла тут, невозможная, казалась, несобранной, легкомысленной, грубой. Но. — Тауриэль широко улыбнулась. — Ее место - рядом с Владыкой.
Леголас тоже улыбнулся. Все встает на свои места. Тауриэль больше не будет страдать, и сейчас он видел, как дева счастлива. Принц понял слова стражницы. Его место в Итилиэне, это его миссия, цель. А дальше, и он сможет обрести покой, оставив Арде кусочек вековой истории. А Трандуил. Отец сам поймет, что ему нужно. Сын давно уже вырос, больше нет смысла окружать последнюю свою кровь такой опекой. Пора, наконец, открыть глаза.
Тауриэль покинула Эрин Ласгален, чтобы отправится навстречу своему счастью и спокойствию.
Вот только есть ли смысл, в словах рыжеволосой стражницы теперь? Король умирает, принцу придется оставить свои задумки и сесть на трон. Рядом с ним несравненно будет Синголо, чтобы поддержать, направить, дать совет. Мирослава? Кто она? Он так мало ее знает, но уже успел отметить, какая усердная девушка. Сколько ей лет? Порой складывалось ощущение, что столько же, сколько и отцу.
И все же, все неправильно. Почему отец умирает? Что произошло? Горе? Отчаяние? Что сподвигло к тому, что фэа гаснет? Это просто не его отец! Это не тот эльф, который пережил боли больше, чем каждый из эльфов обширного лесного королевства!
Принц вышел из-за стола и просто ушел, не сказав никому ни слова.
После того, как двери захлопнулись, Синголо ожил, доселе, никем незамеченный, словно статуя.