Кроули стоял расслабленно, иногда обводя демонов вокруг взглядом. Запах тут стоял действительно мерзкий, казалось, что вся одежда уже провоняла гнилью. Его мысли летали далеко отсюда. Он выстраивал в своей голове цепочки и ходы отступления. Сражаться со всем Адом он не может, врасплох уже их не застанет. Постараться заболтать — единственный способ. И ещё каким-то образом нужно отмазать Селесту. Нелёгкая задача.
— Вельзевул. Ну, ты же меня знаешь. — Кроули развел руки в стороны, стараясь дружелюбно улыбнуться. Получалось плохо. — А ты думаешь, как я работаю? Слышала о фразе «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе»? Так я этим и занимался. Азирафаэль на Земле, как и я, — с начала времён. Конечно, мне приходится притворяться, по-другому за ним не проследить. Так вы ещё молодцы… — Кроули поправил свои очки, которые немного съехали на нос. — «Они меня хотят убить! Помоги!» — Энтони постарался изобразить все театрально смешно, кривя рожицы. — А кто убить? Почему? Зачем? Может, я поучаствовать хотел. Вы не можете утверждать точно, что я бежал ИМЕННО НА ПОМОЩЬ к ангелу.
Вельзевул приложила палец к подбородку и сама себе кивнула, соглашаясь с аргументами. А вот Хастур уже выпускал клубы дыма из ушей.
— Но я следил за ними! Я все видел! О, да, ты так любезничал, что я думал, блевану! — не выдержал Герцог Тьмы.
— Поэтому я лучший. — рыжий демон гордо вздернул подбородок.
— Ладно, с ангелом все ясно. Но ты укрывал душу. Хастур много мне рассказал. Даже сейчас можно заметить, как в тебе теплится часть этого отвратительного света. Что на это скажешь? — Вельзевул махнула рукой.
Кроули задумался. Ему нужно тут быть как можно осторожнее, одно неверное слово — и от нее захотят избавиться. Ее же просто сожгут, отправят в небытие. Она так и не приняла до конца тьму.
Мужчина злобно оскалился, снял очки, демонстрируя всем свои глаза с узкими зрачками, толщиной с нитку.
— Ох, мои дорогие отсталые друзья. Вы мне сказали уничтожить ее. Ну, как я могу уничтожить такой замечательный заготовок. Идея переманить душу, предназначенную Раю, я посчитал просто великолепной! Сами вдумайтесь! Я не привык все бросать на полпути. Она уже почти поддалась. Всего-то дать ей то, чего она желала. Меня. — Кроули тыкнул в себя большим пальцем. — Великий Сатана! Да она, считайте, мне принадлежит! Ведь я был тем, из-за кого она себе глотку вскрыла! Если бы не моя шалость с тем бездомным идиотом, так легко павшим перед ее миленький личиком, то она бы в Аду вообще не оказалась! Это я нашептал этому дегенерату выебать ее! — от такого жаркого изложения, на лбу выступил пот, а волосы взлохматились, глаза бешеные.
Кроули напоминал сумасшедшего ученого, орущего во всю глотку: «Оно живое!»
Он должен был говорить все это настолько рьяно, чтобы каждый из присутствующих поверил. Да он сам должен был поверить! Факты неоспоримы, как не погляди, да и он почти не врал. Кроме одного. Цель сделать её демонессой. Он, черт его побери, хотел любым способом оставить в живых эту душу. Не только, чтобы добиться ее прощения. Потому что привязался, нуждался в ее теплых объятиях, ласковом взгляде, нежных прикосновениях, любовном шепоте. Он полюбил? Да, мать вашу! Если ангел стал для него единственным лучшим другом. То эта женщина стала для него лучиком света, которого ему не хватало. Тем голосом, который говорит ему, что он не пропащая душа, что все, что он делает — не сплошная грязь! Она стала его сердцем, которое он вырвал, сказав Богу: «Я тебя ненавижу!»
Вельзевул улыбнулась. Энтони ожидал чего угодно. Он мог даже предположить, что ему не поверят. Но все оказалось куда хуже.
Из-за спин демонов, под руку, вывели ее. Глаза полные боли и отвращения, слез и обиды. В ее взгляде он видел разочарование. Она не говорила ни слова. Просто смотрела на него, как будто он лично вогнал здоровый кол в ее сердце и несколько раз провернул, можно считать, так оно и есть.
Селеста медленно, неустойчиво прошла вперёд, демоны расступились пропуская душу, застрявшую между тьмой и светом. Душу, что сейчас падала в бездну.
— Это все так? — этот шепот, такой тихий, почти беззвучный, слабый, раздался в голове Кроули колоколом.
Осталось доиграть свою роль. Это его ноша, за которую ему никто спасибо теперь не скажет. Секунды превращались в бесконечность, пока двое, по сути, влюбленных существ смотрели друг на друга. Она с надеждой, он со страхом.
Расправив плечи, Энтони смотрит на растерявшуюся, надеющуюся Селесту, его Селесту, насмешливым взглядом, уголки его губ дрожат, но все же приподнимаются.