А потом рыжего демона словно перезагрузили. Кроули стало настолько плевать, что если бы к нему постучали и сказали, что на дворе апокалипсис, то он бы просто закрыл перед гонцом дверь.
Ангел часто приходил к другу, стараясь утешить, поджимая губы. Ему самому было больно потерять Селесту, которая за такой короткий срок стала ему подругой. Но херувим, несмотря на ужасную мысль, считал, что она поступила верно. Он видел, как ей тяжело даются грехи, и она принесла себя в жертву ради Кроули. Она бы не смогла его убить и понимала, что если просто откажется, репутация демона канет в небытие, до такой степени, что он может стать изгнанником. А это хуже низших демонов. И она простила Кроули лишь потому, что любила всем сердцем. Такая чистая душа, она не способна на тьму, как бы влюбленные существа не старались доказать обратное.
Азирафаэль был ей благодарен.
Но не Кроули. Вина тяжёлым грузом повисла на его плечах, опуская их к земле. Если демон пил раньше хуже заправского алкоголика. То теперь спиртное у него на завтрак, обед и ужин и после выпитого не трезвел.
Постепенно состояние улучшилось, иногда полное безразличие превращалось в тупую боль где-то под затылком. Приходилось заваливать себя работой, чтобы не останавливаться и не смотреть блондинкам вслед и не чувствовать пустоту в груди.
Ангел продолжал поддерживать друга. Они ходили в любимый ресторан, часто посещали парк. Легенда о том, что демон дружит с ангелом по причине втереться в доверие сработала и никто вопросов не задавал. Жизнь налаживалась.
Правда, когда Кроули наткнулся в кафе на банановые кексы, не задумываясь купил огромную коробку и объедался ими в одиночестве. Он ненавидел сладкое, но ел их и давился.
— Кроули, приезжай ко мне в магазин. Кое-что интересное достал! — весело произнес ангел.
Демон закатил глаза, откинувшись на спинку стула.
— Азирафаэль, если это очередная новая книга супер-охренеть-какого-интересного-автора, то я пас. Хотя, если это порнография в Виар, я согласен. — рыжий мужчина, почесал шевелюру, скидывая ноги на пол.
— Это не книга, и порнографию я не храню, — обижался ангел.
— Ладно, я приеду, только не дуй губки, как девочка, — не удержался от колкости Энтони и нажал на сброс.
Кроули ехал по знакомым улицам, свободно руля одной рукой. Это уже двадцатое лето после всех тех событий. Двадцатое лето, когда он сдерживает свою пустоту внутри. А мир продолжает жить. Остановившись около знакомого здания, захлопнул дверь любимой Бентли и зашёл в магазин. Азирафаэль высунулся из задней комнаты, широко улыбаясь.
— Ну и где твоя супер-пупер-крутая штука? — скептически изогнул бровь Кроули, отбрасывая с лица отросшие пряди волос.
— Мы уже заждались тебя, — весело хлопнул в ладоши букинист.
— Так. Кто мы? Ты же знаешь, я терпеть не могу сюрпризы, ангел, — недовольно шипел демон, пока его толкали в спину по направлению маленького помещения.
Друзья остановились на входе. В комнате было пусто.
— И что? Сейчас выпрыгнет целая кипа людей и крикнут: «Сюрпри-и-из!»? — продолжал язвить Энтони.
Азирафаэль хитро улыбнулся и отошёл в сторону.
— Присмотрись, Кроули, — шепчет херувим, уже начиная отходить к выходу.
— Да ку… — Кроули оглядывается, пока взгляд не натыкается на слабое эфемерное свечение, стоящее прямо перед ним. Мужчина застывает камнем, не веря своим глазам.
— Азирафаэль, ты уверен, что он меня видит? — шепчет тихий звонкий голосок.
Ангел кивает, и Селеста смотрит на того, кто перед ней. Девушка сначала скромно опускает взгляд, но потом поднимает его и смотрит, стеснительно улыбаясь.
— Привет, — синеглазка машет одной рукой.
Женская фигура почти невидимая, полупрозрачная, расплывчатая. Но Кроули ее узнает всегда. Ее оба синих, уже небесного цвета, глаза на месте, такие чистые, кристальные топазы. Волосы из светло жёлтой блондинки с каре, стали длиннее, до плеч, побелели. В белом платье, по щиколотку. Дайте ей кто-нибудь в руки Иисуса, тут самая настоящая Святая Богородица!
Кроули подходит ближе, протягивая к ней руку, но дотронуться не может.