— Ну, раз так… — её ладонь неуверенно, но неотвратимо приподнимается и оставляет цветок в жёстких волосах генерала, который застывает, поражённый этим безыскусным нежным движением. — Если бы я могла, я бы попросила сакуру цвести всегда, когда вы счастливы и довольны, как и я сегодня. Тогда, генерал, вы бы увидели мир так, каким его вижу я.
Между ними повисает молчание, тёплое как весенний свет. Друг на друга они не смотрят, но ощущают присутствие каждым нервом.
Ким Шин понимает, что завтра у них может не быть, но робко-золотой взор находит отклик в его сердце. И он тянется к ней, к этой наивной прекрасной девушке, чтобы сказать, что уже и доволен, и счастлив, и что даже без напоминания он всегда будет помнить миг, когда коралловые лепестки падали, а она стояла среди них, любящая и любимая.
— Ваше Высочество…
— Когда вы уходите на войну? — прерывает она не своим, изменившимся голосом, и то, что могло бы быть, растворяется в реальности. Хи Мён прикусывает нижнюю губу почти до крови в ожидании ответа.
— Завтра.
Она кивает, и румянец на щеках сменяется смертельной бледностью.
— Меч, который дал мой брат, вам понравился? — принцесса сцепляет ладони, и короткие ногти царапают кожу.
— Это хороший меч, — кивает.
— Надеюсь. Он должен выполнить своё предназначение и защитить вас, — Ким Шин молчит, не говоря о том, что подарок был преподнесён ему вовсе не с этой целью. — Я нарисовала на рукояти белого тигра. Читала где-то, что существует поверье: рык такого способен отвадить любого врага. Правда ли это — не знаю, но хочется верить. Так мне будет спокойнее.
— Ваше Высочество.
Хи Мён, наконец, поднимает взгляд, и тоска в нём обескураживает. В её глазах столько чувства, что бедное маленькое тело, казалось, переполнено им, и сила его проникает во всё вокруг, даже в рисунок тигра. Если она хочет, чтобы тигр стал талисманом, Ким Шим согласен; он согласен на всё и поверит в это, если так ей будет угодно.
— Скажите, что вернётесь, — просит девушка. — Солгите, если нужно, но обещайте, что вернётесь, несмотря ни на что.
Она не говорит того, что имеет в виду на самом деле, но Ким Шин понимает. С полуслова, с полужеста — он понимает её, как всегда.
«Вернитесь ко мне»
— Обещаю, — говорит генерал.
***
Япония, Киото, пять дней назад
Поначалу, кажется, что бросить всё — очень просто, но, как только решаешься, понимаешь, это те ещё проблемы. Друзья, семья, работа требуют к себе особого отношения, и как повезло Ю Ди, ведь, кроме как о родителях, ей беспокоиться не о чем.
Мэзэко исчезает из её жизни так же внезапно, как и вошла в неё. После появления Чжун Вона она стала смотреть на подругу иначе, лишь теперь полностью осознав то, что их объединяло. Притворяться, что видишь нечто, — это одно, а столкнуться с ним — совершенно другое, и Мэзэко не была к такому готова. Ю Ди несколько раз набирала её номер, и долгие гудки сказали ей больше любых слов. Боли она не почувствовала; этого добра в ней довольно.
Работа тоже не волнует её, поскольку постоянная должность у Ю Ди отсутствует. Своего места Хон не нашла. Ничего ей не нравится, ничто не интересует.
После школы она даже не стала отправлять заявку в колледж. Подработку ей могли обеспечить только курсы по кулинарии, копирайтингу и шитью, и доход приносил разве что второй. Мать предлагала начать писать рассказы (выдумало же воображение эту Хи Мён!), но получалось у дочки из рук вон плохо. Родители не волновались: когда-то они уехали из Кореи и открыли свой текстильный бизнес в Японии. Теперь им удавалось спонсировать многие предприятия и не терпеть убытков, так что уж о дочери они могли позаботиться. Ю Ди бы радоваться, но и это она принимала за наказание. Ей всё казалось, что судьба отнимает у неё всё, на что можно отвлечься, всё, на что можно отвести взгляд. Девушке оставалось смотреть внутрь себя и помнить; всегда только помнить.
— Не понимаю, зачем тебе ехать, — Сон Ми обнимает дочь за плечи и целует в макушку. — Если ты хочешь избавиться от нас, можешь просто попросить отца купить квартиру, сбегать в Корею необязательно.
Ю Ди улыбается. Что было бы с ней без этой женщины, которая все её беды принимала близко, укачивала на руках, прогоняя видения, и любила со всеми странностями?
— Считай это экскурсией, — обнимает она мать в ответ. — Я ведь родилась там, а сама почти ничего не знаю о Корее. Мне будет полезно побывать на родине.
— Из-за Мэзэко? Вы поссорились?
— Нет… и да. Хочу сменить обстановку и встретиться кое с кем.
Сон Ми лукаво щурится.