— Поздравляю! — с улыбкой промурлыкал Вадим. — Ты наконец стал настоящим баскетболистом!
— Что? — не понял парень, смотря на друга, как на сумасшедшего.
— Так все баскетболисты такие! По крайней мере, каких я видел в нашем приюте за эти десять лет. Толкаются, могут убить без жалости, если бы не закон. В общем, ты просто сделал то, что должен был! И без этих качеств не выжить. Все просто говорят, что игры проводятся честно. На самом деле, без жульничества не выжить. Нужно добиваться вершин без чувств. Отвергая эмоции, ты пробиваешь путь к славе. Чувства просто мешают тебе добиться этого! Настоящий лидер должен быть безжалостным и хладнокровным.
— Но это же… чушь, — с изумлением прохрипел безымянный. — Как же жить в этом мире без чувств? Быть пустым внутри… как это?
— Поверь, когда дело коснётся славы, ты поймёшь это.
— Ой, а ты как будто у нас великий человек! — безымянный закатил глаза.
— Ну… вообще-то… — хотел уже высказаться Вадим, но тут по ту сторону двери послышался топот мамонта и крики какой-то хриплой сойки — звуки голодных детей, бегущих на ужин. — Эх, ладно. Сегодня должна быть вкусная запеканка. Ты будешь?
— Вообще не голоден, — покачал головой безымянный, — но если можешь, принеси мне чёрный хлеб. Я его ночью жевать буду.
Длинноволосый блондин кивнул и покинул туалет, смешиваясь с толпой бегущих сирот.
Владелец чёрного амулета вернулся в спальню, наслаждаясь блаженной тишиной. Из открытой форточки, раздувая прозрачные шторы, безнадёжно спокойно завывал сиплый прохладный ветерок — такой свежий в палящий летний день. Именно вечера в июне и любил безымянный. Они были прохладными, как бы в противовес душному безжалостному солнцу.
На прикроватной тумбочке лежали несколько книг, взятых из библиотеки, которые принёс Вадим для изучения предметов за пятый, шестой и седьмой. Алгебра, русский, физика, геометрия, английский… Учёба в этом интернате шла до середины июня и то не для всех — тем, кто отставал, надо было обязательно посещать занятия. Но парень чувствовал, что он проучится аж до конца августа.
В шкафу, который тоже являлся отныне собственностью безымянного, было немного одежды для повседневной и школьной жизни. Все должны были носить форму с эмблемой приюта, но на деле все носили то, что им вздумается, и персонал был к этому лоялен. Ну и подходящая одежда из больницы занимала большую часть.
Уже через четверть часа послышались разговоры за дверью. «Возвращаются,» — с горечью подумал безымянный и схватил первый попавшийся учебник, чтобы сделать читающий вид. Так было больше шансов попасться под раздачу детей.
— Ну не надо притворяться, — пробубнил Вадим и вырвал учебник по физике из рук друга. — Видно же, что не читаешь. Смотри, что принёс!
Длинноволосый эльф кинул целую буханку чёрного хлеба, и безымянный поймал её прямо в воздухе. Владелец чёрного амулета уже открыл рот и готов был кое-что сказать…
— Стащил, — кратко ответил Вадя, не дожидаясь, пока парень задаст вопрос, — меня любят за мою красоту. А на раздаче стоит буфетчица в расцвете сил.
— Ну ты и… извращенец! — пропыхтел безымянный, рассматривая щедрое преподношение.
Вадим был прекрасен своим лицом. Аристократические черты лица говорили о знатном роде. Глубокие серо-зелёные глаза, где иногда прослеживались маленькие коричневатые крапинки вдоль края радужки, способны были свести с ума любую девушку. Что уж и говорить об ухоженных золотых волосах…
— Слушай, а ты покажешь свой супер-прыжок? — жалобно попросил эльф, пока безымянный пытался поместить в живот пятую часть буханки.
— Мне запфетиви, — разжёвывая кусок, произнёс безымянный, но Вадим только недоуменно поднял бровь. Тогда, наконец проглотив ужин, парень чётко сказал: «Не могу, запретили. Я только из комы, боятся, что я сдохну, как собака, во время своих мега-прыжков. Если увидят — каюк.»