— Идти в полицию? — наконец выдохнул ошарашенный Селиван, сжавшись в брата.
— Я не знаю, где дом… — горько взвыл Илья. — Лес огромен! Мы потерялись…
— Но если идти в одну сторону — сможем выйти?
— На милость монстрам! Я… НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!
Последние слова забились отражающимся от стволов деревьев эхом. Инстинкт самосохранения невыносимой петлёй на шее давил глотку, и Илья уже не мог трезво соображать. Всего пару минут назад всё было хорошо! Ничего этого не было! А теперь… родители мертвы, море вырванных глаз, серой галькой лежавших у побережья, страшное озеро, из которого вылезло уродливое чудище… что это? Проклятье? За что тогда оно было? Внезапно Илья поднял голову в небо, а его и так круглые глаза стали больше похожими на две монеты. «Зато предки спят точно убитые. Я удивлён, что ты не разбудил их, » — вспомнились сразу на ум эти недавно сказанные слова. А что если они уже тогда были мертвы? Но кто же…
Селиван снова схватил за руку брата, потрясённого до такой степени, что весь мир вокруг него исчез, и чуть ли не тащил на себе. Над ухом слышался его дрожащий писклявый голос, шепчущий обрывки непонятных фраз о монстрах и психбольницу, и как бы юноша ни пытался привести близнеца в чувство, это не удавалось. Поэтому Селиван, закинув руку брата на свою шею, потащил его на себе. Было это довольно трудно из-за подорванных на бегу сил и тяжести Ильи, поэтому, стиснув зубы, парень с трудом перебирал ноги.
«Почему я ничего не чувствую?» — спросил самого себя Селиван. До сих пор его душа была ослеплена, поэтому он не испытывал ничего, кроме тяжести в ногах и дикой усталости. Он хотел рассказать Илье, что слышал возле озера, но, видя его состояние, даже не решился открыть рот. Тогда, в тот роковой момент, юноша опять услышал противный голос, призывающий тихим скрежетом убить, не щадя никого. И тогда Селиван почувствовал, как горячая кровь прожигала ненависть его вены и жаждала выйти наружу… в тот миг только Илья сумел своими сумасшедшими криками заставить ощутить брата, что тот ещё находится на берегу озера и является человеком…
Вдалеке мелькнул одинокий силуэт дома. Молочно-фиолетовое небо уже заслонили ватные тучи, измазанные в чёрной краске ночи, поэтому только слабый свет луны, слегка пробивавшийся из-за непреодолимой преграды, сумел указать верный путь подросткам. Воодушевлённый Селиван почувствовал, как внутри забились новые приливы сил, поэтому, крепче обхватив брата, юноша двинулся в путь, стараясь перебирать ноги, наполненные самыми тяжелейшими кусками свинца, как можно быстрее.
В обветшавшем особняке, скрывающимся под покровом вседозволенной тьмы, где ляписовые воды покоятся в гробницах из грязного дёрна, а изумрудная трава склонилась под бременем холодной и чёрствой росы, не сияло ни единого источника света. Дом был совершенно скромным и малым, не величал богатствами и драгоценными камнями, поэтому заблудившиеся путники, на подобии уставших и голодных братьев, не замечали чёрные стены в поволоке дурманящей ночи. Только при свете одинокого блика луны можно было разглядеть нелюдимые окна, и именно в этот момент царица мглы сжалилась над нынешними сиротами.
Селиван несмело постучал в дверь и покорно, как верная псина, склонив голову, ожидал, пока кто-нибудь зашевелится в этом странном доме. Но жалобное блеяние Ильи, с которого ручьями лился холодный пот, смешанный со слезами, заставил парня надавить на ручку. К великому удивлению юноши, дряхлая и местами проеденная крысами дверь с невыносимым скрипом, режущим уши, отворилась.
Интерьер особняка был всё таким же скромным, как и его внешний вид — всё обветшало, каждая вещь — в грудах пыли, пол скрипел и, казалось, вот-вот проломится. Когда-то, может быть, это была красивая постройка, принадлежавшая каким-нибудь аристократам, однако сейчас это больше походило на один из заброшенных домов, в которых часто любил гулять Селиван в городе. Особняк встретил гостей своей мрачностью и лютостью, но юноша твёрдо углубился внутрь здания.
Заметив диван, скромно стоявший вдоль стены с местами порванными серыми обоями, Селиван решительно подвёл к нему Илью и усадил на него.
— Переждём ночь здесь, — сухо процедил он. — Лучше, чем под открытым небом.
— Ты так спокоен… — тихо пробормотал брат, уткнувшись лицом в свои ладони, всхипнув. — Тебе всё равно? Всё равно, что родители… они…
Илья так и не смог договорить.