— Мы будем так за тобой наблюдать. Твоё тело не раз должно побывать на грани жизни и смерти, чтобы поскорее пробудить сущность, а магия сама будет постепенно восстанавливаться. Все зависит от того, как ты будешь стараться.
— И в какой из камер я буду находиться под наблюдением? — последние три слова я специально выделила, давая понять, что хотела это назвать несколько иным образом.
— В самой закрытой, — оскалившись, заявила она мне, а затем похлопала в ладоши, привлекая внимание персонала. — Итак, ребятки, у нас тридцать пять дней, чтобы вернуть юной госпоже её былую силу и пробудить в ней зверя, быстро грузите её в комнату и запирайте!
Её выражение лица в мгновение ока стало бесстрастным, сердце словно оледенело и покрылось толстой коркой льда, который так просто никому не разбить и не растопить, как бы ни старался. Назад дороги нет, и её тон тому подтверждение. Эти тридцать пять дней станут для меня не просто Адом, это будет что-то намного хуже. Что-то, чего я себе даже вообразить не могу. Сейчас я даже не знаю, можно ли верить её словам. Не имею понятия, как разобраться в её эмоциях, когда она постоянно всё держит за холодной маской, которую никак не разбить, хоть ты тресни.
— Ты же сдержишь своё слово? — таким же бесстрастным тоном, каким недавно говорила она, спрашиваю у матери, позволяя двоим её подчинённым взять меня под руки и начать тащить к камере.
Она мне не ответила. Просто отвернулась с холодным выражением лица и зашагала в обратную сторону, а меня уже грубо швырнули, словно бездомную собаку, в пустую комнату без освещения. Пространства было очень мало, здесь жутко воняло, из-за чего начала болеть голова, а перед глазами плясать чёрные мушки.
Казалось бы, простая мигрень, однако всё не так просто. Это было неспроста, тем более, что в следующую секунду у меня резко подкосились ноги и заболел живот так, словно кто-то по нему со всей нечеловеческой силы треснул кулаком. Чёрные точки стали разноцветными, изо рта потекла кровь, а я только поняла, что лежу на холодном полу, скрутившись калачиком и обняв колени. Мои непривычно острые зубы, преобразовавшиеся в клыки, впились в кожу, но боли от этого я не чувствовала: боль в животе была куда сильнее. Даже на собственную кровь не обратила внимания.
Я не понимала происходящего. Вот я только оказалась в этой жуткой комнате, как меня скрутило и готово вот-вот наизнанку вывернуть. И всё это за невозможно короткий промежуток времени. Тут же начала посыпать проклятьями свою мать, ведь это её грёбанные способы. Сейчас даже не сомневаюсь, что моя сила восстановится с такими-то методами. Они пытаются меня убить, как и обещали. И ради чего? Ради того, чтобы пробудить этого проклятого дракона!!! Ну, ничего… Я выживу. Обязательно выживу, а потом всем лучше ноги уносить. Даже моей матери. За эти тридцать пять дней обязана побороть свой страх перед ней и стать намного могущественнее, чем прежде.
— Я уже чувствую, как ты меня проклятьями осыпаешь! — расхохоталась мать.
Её голос доносился со всех сторон и давил на уши. Хотелось рвать и метать от боли, взорвать к бездне всё это подземелье с препаратами неизвестного мне направления, и плевать, что всё может взлететь на воздух. Ни жарко, ни холодно, что обо мне будут думать. До лампочки, что постараются истребить другие. Совершенно фиолетово, что будут винить в невинных смертях… Я возьму на себя все грехи, уничтожу врагов, а потом отправлюсь в саму Преисподнюю, где продолжу мучить доведших меня до такого состояния.
От злости открываю глаза, отрывая клыки от своих ног, а потом вонзаюсь ими в свою руку так, чтобы клыки прошли насквозь. Кричу от боли, а из горла вырывается утробное рычание, из-за которого начинают дрожать стены. Чувствую жар в груди, он всё нарастает, готовый вот-вот взорваться. На меня тут же накатывает магия льда, остужая тело и замораживая кровь в жилах, что нисколько не заставило меня задрожать от холода. Зато причинило такую боль, что цепи, появившиеся на моих руках и ногах, порвались и разлетелись обмерзшими колечками на пол.Звук их падения эхом отдаётся от стен, хотя комната не такая уж и большая, чтобы здесь было эхо… Но оно есть, и это странно.