Иногда в его голове возникала мысль, что Чиё могла просто водить всех за нос, дабы её не выдали. Но то ли разум Одзиро к старости стал слишком восприимчив, то ли он и вправду чувствовал, что над деревней уже давно висит что-то нехорошее.
Наконец, после длительного ожидания на площадь вбежал Куроко. В последнее время он стал отлучаться из храма всё чаще. Одзиро не донимал его вопросами о том, куда мальчик пропадает, однако это его настораживало.
— Где тебя всё носит?! — проворчал священник.
— Да… я… — Куроко замялся.
— Ладно, неважно. Мне нужно в деревню, — Одзиро поднялся со ступенек. — Последи за храмом в моё отсутствие. И чтобы никуда не уходил. Понял?
— Ага, — паренёк кивнул.
— И когда же ты остепенишься, — покачал головой старик. — Ты же будущий жрец.
Не дождавшись ответа, священник махнул рукой и медленно зашагал в сторону деревни, задумчивым взглядом осматривая окружение. Его заботила судьба Комаэды Куроко, ведь если верить Чиё, храм всегда должен иметь жреца. Но мальчик до сих пор не готов принять на себя эту роль.
Ветреный, непостоянный и совершенно не интересующийся жречеством. Его больше интересовали дела мирские. Храм Сатомори издревле брал в жрецы лишь сирот, дабы ничего не отвлекало их от служения. В этот раз традиция дала осечку.
На пути к деревне Одзиро встретил молодого мужчину. Он медленно шёл на встречу жрецу. Походка его была лёгкой, едва ли не порхающей, складывалось ощущение, что он вот-вот перейдёт на бег.
— Добрый день, — Одзиро остановился перед незнакомцем и приподнял *касу. — Вы в храм направляетесь?
— Любуюсь местными красотами, — юноша поклонился.
— Боюсь, храм некоторое время не сможет принять страждущих, — Одзиро подметил что-то особенное в этом человеке. — А дальше по этой дороге только он.
— Жалость, однако, — на лице незнакомца блеснула надменная улыбка. — Но я, всё же, пройдусь.
Он ещё раз поклонился Одзиро и продолжил свой путь. Но на середине дороги священник остановил его:
— Ваше имя?
— Мацусита Шиори, — послышалось издалека.
Стоило Одзиро на мгновение растеряться, как странноватый незнакомец словно испарился в воздухе. Ещё недолго простояв на месте, жрец снова натянул шляпу и продолжил свой путь в деревню.
В Сатомори тем временем ситуация всё ухудшалась. Теперь деревня окончательно поделилась на два лагеря. При виде людей Маэда лавочники закрывали свои лавки и наотрез отказывались продавать им что-либо. В это же время, пришедших из других деревень, торговцев просто не пускали на заселение в рёкан, отчего местные не могли вести нормальную торговлю.
Одзиро шёл по заполненным ненавистью и злобой улицам, чувствуя, как нечто жуткое собирается в этом месте и вот-вот вырвется на свободу.
Священник вновь стоял на пороге у поместья Хироки. Внутри, тем временем, разгорался скандал. Грубый и громкий голос Хироки Суэно сотрясал тонкие стены строения, ему наперекор звучал твёрдый и звонкий голосок Хироки Хотару.
— Ты не запрёшь меня здесь!
— На улицах неспокойно, Хотару! — продолжал Суэно. — Ты слишком заметная мишень для тех, кто раскачивает обстановку.
— Я прекрасно могу о себе позаботится, — послышался нервный смешок.
— Ты меня слышала, — мужчина поставил точку в споре. — Сегодня ты остаёшься дома.
Когда крики стихли, Одзиро наконец-таки открыл дверь и вошёл в прихожую, тут же встретившись глазами с Хотару. Она хмуро взглянула на жреца, быстро поклонилась и скрылась в соседней комнате.
Хироки, как обычно, сидел в главной комнате, созерцая небольшой сад на заднем дворике своего поместья. Подошедшего жреца он увидел не сразу, а лишь после того, как он сел напротив.
— Юта, — тяжело произнёс мужчина. — Снова вести от Чиё?
— Нет, во всяком случае сегодня я не за этим, — Одзиро также перевёл взгляд на сад. —