— Харука, — Нанаки не стал дожидаться моего ответа. — У меня будут сегодня кое-какие дела в храме, ты не против погостить немного у Тору-куна?
Девочка озадачено взглянула сперва на жреца, затем на меня. Но долго она не думала и решительно кивнула.
— Тогда собирайся поскорее, — Нанаки поднялся со скамьи и потрепал Харуку по волосам. — Тору тебя подождёт.
Она бодро закивала и едва ли не в припрыжку снова удалилась в сторону своей комнаты. Когда девочка скрылась за дверью, Нанаки тяжело выдохнул и рухнул назад на скамейку. Некоторое время он пристально осматривал меня, а затем вытащил из кармана кимоно конверт. Тот самый, который дядя Ёичи вручил мне в первый день.
— Прочитай его позже, — жрец поднял взгляд к небу. — Твой дядя — неплохой человек. Он человек, с которым случилось много плохого. Как и со всеми нами, да будут боги к нам милосердны.
Небо медленно затягивало тучами. Ветер сгонял одиночные пушистые облачка в огромное тёмное и гремящее стадо, готовое снести всё на своём пути. Однако, какими бы грозными тучи не казались, это всё ещё — простые облака.
***
Шум телевизора. Второй сезон «Мне не выжить в старшой школе». Харука сидела рядом и с наслаждением наблюдала за происходящим на экране. Она не знала, что сейчас, в эту самую минуту, в храме происходит нечто ужасное.
Она принесла с собой фигурки, мангу, сменную одежду. Принесла всё то, на что указал Нанаки-сан. Харука не знала, что в храм она уже не вернётся. Возможно, и Нанаки, она видела в последний раз.
Рядом со мной, на кофейном столике, лежал конверт без марок. Тот самый конверт. Что в нём? Деньги? В нём лежит нечто, что дядя задолжал храму. Нечто, о чём я должен узнать позже.
Пока я размышлял над всем этим, Харука незаметно подсела ближе. Подсела так близко, что я ощутил её тихое горячее дыхание. Сегодня её прикосновения казались намного нежнее, чем раньше. Меня буквально парализовало.
Не сразу я разобрал лёгкую дрожь в её руках. Она прижималась ко мне всё крепче, словно пыталась спрятаться, защититься мной. Всё такая же невесомая, всё такая же ласковая, всё такая же молчаливая Харука.
Я хотел было спросить у неё, что это, вдруг, случилось, но почувствовал, как её тёплая ладошка медленно пробирается под футболку. Харука обнимает меня всё крепче, дыхание её становится всё быстрее. Однако дрожь. Дрожь никуда не уходит.
Я дотянулся рукой до пульта и выключил надоедливый телевизор. В доме воцарилась тишина и пугающее спокойствие. Как-то незаметно Харука оказалась у меня на коленях. Я вглядывался в её глаза. Напуганные, чувственные и всё же, жутко уставшие и настолько же жутко печальные.
Плавным, изящным движением руки, Харука развязала *оби, что подпоясывал юкату. Девочка не отводила взгляд, не прятала его, не краснела. Она продолжала заворожённо смотреть в мои глаза. На друзей так не смотрят.
Из-под юкаты показались узкие плечи, за ними, аккуратная, маленькая грудь. Всё тот же, уже знакомый, болезненный, фарфоровый оттенок кожи. До Харуки было страшно дотрагиваться, казалось, что она может разбиться от любого неосторожного прикосновения. Она действительно была похожа на куклу из антикварного магазина. На куклу, которую никто не хотел покупать. На бракованную игрушку, которой все сторонились.
Я почувствовал прикосновение губ.
Всё происходило в абсолютной тишине. В доме было настолько тихо, что наше дыхание казалось оглушающе громким. Харука спускалась всё ниже. Девочка уже не контролировала свои руки, её тонкие пальцы изучили каждый сантиметр моего тела. И этот тремор. Эта дрожь никак не проходила.
Затем я почувствовал губы вновь. Всё те же тёплые и мягкие губы Харуки.
За окном громыхнуло. Согнанные в стадо облака окатили землю Сатомори дождём, капли которого ритмично отбивали дробь по шиферу.
Что делать дальше?
Понятия не имею.
Комментарий к Глава V