Лиза отчаянно пыталась успокоиться. Придумать хоть что-нибудь, что выглядело бы логично и не разрушалось критикой. На самом деле пёс рычит далеко и громко, просто стены приглушают и искажают звук, поэтому кажется, будто он порыкивает в гостиной. А тётя Тоня может просто лунатить. Она же старая!
Такие объяснения выглядели откровенно бредово, но лучших придумать не удалось. Пойти и проверить, что там такое шумит в гостиной, было бы логичнее всего, но одна только мысль об этом внушала Лизе такой ужас, что она бы предпочла поверить в Бога и провести остаток жизни, замаливая грехи своих безбожников-родителей, чем высунуться из комнаты.
«А может, у меня просто глюки от бессонницы…».
Это звучало унизительно, но успокаивающе. Тётя Тоня, скорее всего, так и сказала бы: ты, деточка, просто устала, вот и слышится всякое. В комнате стоят иконы, они защищают, никакая нечистая сила не может проникнуть. Так что иди спать и не придумывай.
Но спать пока нельзя. Слишком рано. Заснёт сейчас — снова увидит скорбные лики родителей с чёрными глазами. Господи, смерть родителей, сны, ещё скрип и рычание эти, за что ей это всё?
Я начинаю сходить с ума, пробормотала Лиза и вернулась к прохождению очередной мобильной игры, стараясь не обращать внимания на жуткие звуки из гостиной.
Звуки утихли через пару часов, но заснуть этой ночью ей так и не удалось.
Когда с утра Лиза, усталая, сонная и чувствующая себя совершенно больной, нашла в себе силы выплестись из комнаты и добрести до кухни — завтракать, — тётя Тоня, уже успевшая встать, одеться и помолиться, встретила её укоризненным взглядом.
— Лизонька, — заявила тётка тоном оскорблённого достоинства, — ты думаешь, что я глухая? Что за шум ты устроила этой ночью?
— Какой… шум? — обмирая, пробормотала Лиза. Сердце снова заколотилось как бешеное, дыхание перехватило. Если звуки издавала не тётя Тоня и они не были плодом её воспалённого воображения, то что это было?
— Из гостиной. — Тётка поджала губы. — Мало того, что твой топот не давал мне уснуть, ты ещё и икону уронила! Мало тебе было вечернего богохульства?
— Я не выходила из комнаты, — тихо ответила Лиза. — Не понимаю, о чём вы. Может, ветер?
— Ветер? С лоджии? — тётя Тоня фыркнула. — Ветер не умеет скрипеть половицами, даже если бы это был он. Так что хватит врать. Ложь — большой грех, тем более ложь родным.
— Это была не я! — Лиза почти закричала. Мало того, что нечто шумит у неё под дверью, так её ещё в этом обвиняют? — Понятия не имею, что это было, я тоже слышала звуки, но думала, что это вы!
— Глупости. С чего бы мне так шуметь? Я, если ты не заметила, обычно хожу тихо.
Тётка была непримирима. И совершенно точно ей не верила.
— Впрочем, — голос тёти Тони смягчился, — я могу тебя понять. Тебе, говоришь, страшно по ночам? Вышла, наверное, чтобы не бояться, а врёшь из стыда. Не переживай, девочка. Я тебя понимаю.
— Поверьте мне, — прошептала Лиза и опустила голову. Бесполезно. Эту стену ей не пробить.
Тётя Тоня вздохнула.
— Я поставлю икону у тебя в комнате. Пусть охраняет твой сон.