Она вспомнила, что он сказал ей в парке. «Я чувствую себя мудаком рядом с тобой» — потому что из-за него она оказалась втянута в эту историю, из-за него начала видеть чудовищ? С того самого дня Оля иногда замечала за ним почти отеческую, почти братскую заботу — и могла лишь смутно догадываться, что Женька чувствует перед ней вину. Бессмысленную — потому что начать видеть монстров она решила сама. Но чувствует. И поделать с этим ничего не может.
А ведь, если сон сбудется, ему наверняка придётся хуже, чем ей. Она всего лишь забудет. А что случится с ним — непонятно. И вряд ли это будет что-то хорошее.
«Волосы можно потерять разными путями, — хотела сказать Оля. — Они могут обгореть или повредиться. Могут выпасть из-за тяжёлой болезни. И с этим я ничего не смогу поделать». Но не сказала.
Если он чувствует себя виноватым, чего ей стоит подыграть ему? Подыграть — а потом искать способы избежать судьбы самостоятельно, параллельно с ним? Он ведь наверняка ищет, в дневнике или где-нибудь ещё.
Поэтому Оля улыбнулась и ответила:
— Хорошо. Значит, я не буду стричься.
Помолчала и добавила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Всё будет хорошо.
И сама не заметила, как накрутила на палец длинный тёмно-каштановый локон.
========== Глава 7. Новенький ==========
— Что случилось? — спросила Стася.
Она сидела за партой рядом с Олей и копалась в сумке. Парой минут ранее подруга влетела в класс, едва не опоздав на звонок, и теперь судорожно вытаскивала всё необходимое: ручку, линейку, тетрадь. В небольшом рюкзачке, усеянном разноцветными значками, как обычно, царил хаос. Найти в нём что-то полезное было даже сложнее, чем в Олиной сумке.
Даже поглощённая рытьём в рюкзаке, Стаська заметила, что Оле нехорошо. Это Стаська-то, которая слона может рядом с собой не обнаружить. Насколько же плохо она выглядит?
— Это всё последствия. Я же недавно… головой ударилась, — буркнула Оля и отвела глаза. О её сотрясении подруга знала — в конце концов, прошла почти неделя. Весь класс знал.
— Фигово, — протянула Стася и всё-таки вытащила из недр сумки цветастый, как и всё остальное, пенал. Розовый свитер и жёлтые джинсы делали подругу похожей на пирожное. — Может, тебе всё-таки было бы лучше того… дома пересидеть, пока лучше не станет?
— Куда уж дольше сидеть, — флегматично заметила Оля, — и так уже почти неделю проторчала в кровати. Со скуки чуть не подохла.
Настоящую причину, по которой она рвалась в школу, Оля решила не озвучивать. Нет, дело было не в скуке — хотя и в ней тоже. Скуку, по крайней мере, можно было бы притупить прослушиванием аудиокниг, любимых подкастов и музыки, раз уж читать и напрягать глаза врач не советовал.
А вот сны, которые с каждым днём её вынужденного сидения дома становились всё ярче и реальнее, не получалось заглушить ничем. Сны, в которых она никак не могла вспомнить Женьку, в которых она ехала в метро, а в голове пульсировала боль.
Когда запах креозота начал настигать её и в реальности, Оля не выдержала — и побежала в школу, сославшись на скуку. Пусть чувствовала она себя всё ещё не очень хорошо, свежий воздух и гулкий гомон учеников хоть немного возвращали её в настоящий мир. Пусть этот мир был полон демонов, знакомые тени казались меньшим из зол по сравнению с мутным сонным маревом.
Женька говорил, что, когда она выздоровеет, станет легче. И со временем Оля начала понимать, что выздоровление — это не только улучшение самочувствия, но и смена образа жизни.
Она на всякий случай обернулась к его парте в третьем ряду, у стены, рядом с плакатами о пользе математики и вреде курения. Место пустовало. Как обычно, либо опаздывает, либо сидит где-то с Никитой и остальными олимпиадниками.
Ладно. Его дело. В конце концов, он и так забегал к ней почти каждый день, пока она болела.
— Кстати, — Стаська наморщила нос, пытаясь вернуть на место съехавшие очки, — ты совершенно случайно не знаешь ничего про новенького?
— Новенького? — не поняла Оля.
Она выпала из школьных сплетен на неделю, и, хоть о возможном пополнении класса начинали шептаться ещё в начале четверти, никаких новостей она с тех пор так и не узнала. Вроде бы — сын какой-то шишки, достаточно богатой, чтобы позволить себе отмазать чадо от занятий на месяц. То есть, так поговаривали.