— Дожил, Браун, уже собственной тени боишься, — буркнул мужчина, нервно передергивая плечами, и обвел пещеру внимательным взглядом. Нужно было определиться, что же все-таки взять с собой, а что оставить на потом.
Южанин стал беззастенчиво шариться в куче золота, перебирая монеты и разглядывая каждую бляшку. Нет, это банальность, команда не поймет, что это золото норманнское. Для них что древнее, что нынешнее — все одно, матросня не видит разницы, главное — чтобы на них можно было что-то купить или пропить. Морган задумчиво отсчитывал одну за одной обратно в общую кучу, отщелкивая монеты из кулака большим пальцем. Камни? Та же беда, на них ведь не написано, где и когда их добыли. Блуждающий взгляд моряка остановился на круглом щите, украшенном серебряными волками и рунами, обрамленным россыпью самоцветов по краю.
— Ну, не-е-е, — с таким богатством его точно поймает и вздернет на ближайшем суку Снеговик, причем собственноручно. Нужно что-то маленькое и неприметное. Мужчина присел на алтарь и потер шею, продолжая рыскать взглядом по сверкающим сокровищам.
Шкура не пойдет — мех слишком быстро испортится в море, да здесь их и дюжины не наберется. Тут зоркий глаз зацепился за тряпичную ножку, никак не вяжущуюся с окружающим богатством. Морган отлепился от жертвенника и шагнул к сидячей статуе полногрудой женщины, отлитой из золота, чьи изумрудные глаза не казались такими грозными, как у всех остальных. Он аккуратно потянул вещицу на себя, а когда вытащил, то понял, что держит в руках искусно сшитую куклу в шерстяном платьице. Игрушка была похожа на свою хозяйку, а то, что это принадлежало Элле, мужчина не сомневался.
Посадив куклу на колени статуе, Морган было сделал шаг обратно к алтарю, но наступил на что-то круглое, отчего тут же убрал ногу. Чем-то оказался массивный перстень с темным камнем. Пират подцепил находку и поднес к самым глазам.
То, что надо!
На литом округлом массиве кольца были высечены черные руны, по кругу опоясывавшие мудреный символ с камнем в самой середине. Мужчина расплылся в довольном оскале, подкидывая печатку в руке, а затем надевая ее на палец.
Таких вещиц не делали нигде, кроме севера. Он был готов поспорить, что сейчас его даже местные мастера не смогли бы повторить, слишком уж тонкая была резьба.
— Спасибо, Козявка, — пират отсалютовал кукле и направился уже к выходу из пещеры, как резко остановился у самого подступа во тьму. В голове зазвучали слова маленькой йенты:
« Она разрешить мне взять одну, только сказала, чтобы я обязательно положила на ее место свою куклу, которую подарил Хафнар, а то меня ждать страшные неприятности ».
Морган не был религиозен, но, как и любой моряк, верил в приметы. Крепко верил, а подхватить на свою задницу какое-нибудь заковыристое проклятье, сулящее неудачи, ох, как не хотелось. С другой стороны, вся эта хрень собачья работала, только если верить в нее. Мужчина пожевал губами, прикидывая: плюнуть на все это и спокойно уйти, или поверить и оставить что-то в залог своей безопасности.
И тут он вспомнил свою первую встречу с Ниссеном, когда тот в звериной шкуре и с горящими глазами едва не перерезал ему горло. Тогда норманн мало походил на человека, скорее уж на мстительного северного духа или даже божество, способного покарать чужака. Браун еще раз взглянул на тускло сверкнувший перстень, чуть ниже которого белело тоненькое серебряное колечко. По правде говоря, это была запасная серьга, которую пират таскал на случай, если потеряет одну из тех, что болтались в ушах, а потому толку от нее было маловато.
Мужчина смачно выругался, развернулся на каблуках и широким шагом вернулся к алтарю, стаскивая с пальца печатку.
— Бред сивой кобылы, но надо, — выдохнул он, бросая серьгу в общую кучу у ног одноглазой статуи.- Мое почтение.
Моряк не раз видел, как норманны уважительно кланяются, прижимая кулак к сердцу, а потому с легкостью повторил сей жест и со спокойной душой вышел из святилища.
Единственный глаз верховного божества сверкнул синей искрой.
*
Когда Морган вышел из пещеры, небо на востоке уже порозовело, светлея с каждым мгновением, от чего деревья казались чернильными росчерками на нежном шелке. Мужчина вздохнул полной грудью, ощущая, как его переполняет радость. У него получилось!