— Короче, профессор. Не будем терять время. Работайте…
Доктор (Мезенцев?) пожал плечами.
— Берите халат, будете ассистировать.
Коротко стриженый покачал головой.
— Сами, профессор, сами.
— Что так?
Стриженый не ответил.
— Имейте в виду, нас здесь двое. Работать без ассистента я не смогу. Вам напомнить, что я не просил привозить его сюда?
— Ситуация профессор… Никто не виноват, если вам так будет легче. Ключевой объект вышел из «спящего» режима, что теперь?
— Крови боитесь? — скривился доктор.
— Нет, не боюсь — спокойно ответил незнакомец. — Особенно чужой. Давайте не будем искать причины, пусть каждый делает свое дело…
— В таком случае, повторюсь еще раз — результат не гарантирован. Тем более после аварии!
Стриженый пожал плечами.
— Помогите хотя бы перетащить его на операционный стол.
— С удовольствием, профессор… О, кстати, наш красавец очнулся.
Незнакомец подошел к лавке, присел.
— Ну что Юрка, готов к переменам?
Доктор хмыкнул.
Панюшин сглотнул. В голове все перемешалось — свет сбивал с толку. Тьма всегда была более благосклонна к нему, сейчас ее недоставало.
— Ну?
— Кто вы? — прохрипел Панюшин.
Слышимость была отвратительной — голос с трудом пробивался сквозь помехи. Панюшина мутило, в спине и ногах поселились злющие осы, которые при каждом движении втыкали в тело ядовитые жала. Ко всему в придачу, болели глаза и уши. Даже слабый свет ламп обжигал, не давая сосредоточиться на главном. На голосе.
— Алло?
— А вот и наш герой нарисовался… Ну здорово! Как оно ничего?
— Херово — простонал Панюшин.
Тонкий писк, и громкий шорох, как будто кто-то решил протащить через трубку бумажное полотенце. Голос ответил.
— Что? — не расслышал Юрка.
Пятнадцать минут назад он сумел оторваться от спецотряда «Челябинск» и теперь прятался в плохо освещенном коридоре на одном из уровней. На каком именно, он не знал — убегая Юрка с трудом удерживал рассыпающееся сознание, лишь мимоходом отмечал проносящиеся мимо пустые коридоры, ржавые лестницы. Уже то, что он здесь один — маленькое чудо. Где-то рыщут озлобленные осназовцы, рвет и мечет капитан Козулин, отчаянно ругая проштрафившихся бойцов.
Юрке-то что — его дело малое. Ушел ведь, ушел сукин сын. Чудо, иначе и не сказать…
— Не слышу!
— …ся, ур…!
— Что?
— Мля, ты реально заебал! Иди уши почисть, мудило…
— Пожалуйста…
— Наша песня хороша — начинай сначала.
Панюшин выругался.
— Что? — удивленно протянул голос.
— Ничего — Панюшин прикрыл глаза.
Чей же это голос? Не сообразить сразу. Там, в вычислительном центре, во время прослушивания, что-то на миг промелькнуло в сознании и тут же исчезло, обоженное вспышкой.
— Ох, Панюшин, Панюшин — засмеялся голос в трубке. — Сказать тебе, так не поверишь…
Юрий отмахнулся от голоса.
— Что здесь происходит?
— Ты что, до сих пор еще не понял? — удивился голос. — Вроде бы пора начать соображать, хотя согласен, это слово к тебе неприменимо.
— Контрольные точки… — начал, было, Панюшин, но голос не дал закончить: