— Я часто наблюдаю за тобой и вижу, что ты постоянно грустишь. Расскажешь, что не так? Может, я смогу тебе помочь чем-нибудь?
— Мне очень одиноко, — произнесла Ханна, закрыв глаза. — Всю свою жизнь я всегда была одна. Братьев и сестёр, с кем я могла бы дружить, у меня нет, а из-за частых переездов и смены школ мои школьные друзья не оставались друзьями навсегда. Они знали, что я временно рядом с ними и что потом я уеду. Наверное, они считали, что, уехав, я забуду о них. Поэтому они предпочитали сделать это первыми. — Девушка внезапно подняла глаза и встретилась взглядом со своим собеседником. — И вот сейчас я снова приехала в другую страну. В какой-то степени родную, но тем не менее чужую. Я не знаю, надолго ли я тут, не знаю, кому мог понадобиться мой кулон, не знаю, кто напал на меня тогда… Я ничего этого не знаю. И от этого мне страшно. Знаю, что я не могу говорить так, ведь если это услышит Анна, она заставит меня делать тысячу приседаний, но мне правда страшно. Вы уже опытные в борьбе со злом, а я ни разу не боролась с кем-то вне соревнований, вне правил. Я боюсь погибнуть, едва начав жить. Я боюсь потерять всё, что у меня есть. Я боюсь, — глаза Ханны увлажнились, — потерять вас. Вы все стали для меня настоящей семьёй всего за несколько месяцев. Я впервые нашла людей моего возраста, которые рассматривают меня не только как человека, с которым хорошо потусить, но и как друга. Я рада встретить людей, которым не наплевать, что со мной, где я и как себя чувствую. Я в восторге от того, что мне наконец-то есть с кем обсудить что-то животрепещущее, волнующее меня. Даже если это всего лишь новый альбом Адель.
Рен всё это время внимательно слушал, подперев подбородок ладонями. Но когда Ханна была готова сорваться и заплакать, он приобнял её. Для него самого это было странно — он никогда не находился так близко к чужой девчонке и уж тем более не общался с ней. И о каких-либо физических контактах речи, естественно, не шло. Сколько он себя помнил, он ненавидел прикосновения, объятия и поцелуи (Боже упаси!), считая их проявлениями слабости, но с Ханной он перестал задумываться о том, насколько сильным или слабым он выглядит. Сейчас ему стало по-настоящему важно успокоить её. Кроме того, он испытывал похожие чувства: один в чужой стране и без близких отношений с родителями — как ему знакомо всё это!
— Ханна, послушай, — заговорил он после нескольких минут молчания, — ты больше не одинока. У тебя есть мы. Все мы — твои друзья. Если когда-нибудь я буду утверждать, что это не так, — стукни меня хорошенечко так, ладно? — Ханна захихикала — её одновременно и удивлял, и радовал Рен, с которым сначала у них не заладились взаимоотношения. — Дело в том, что я тоже нездешний. Я родился и вырос в Китае, но сейчас живу здесь.
— А почему? — спросила Ханна. — Тебе было плохо там, да?
Рен опустил голову:
— Да. Там я постоянно находился под гнётом своей семьи, особенно отца. Клан Тао в течение долгих лет был известен именно тем, что уничтожал всех, кто ему мешал. «Уничтожай или будешь уничтожен» — то, чему учили всех потомков семьи Тао, в том числе и меня. Я был воспитан как машина для убийства. Но после поединка вничью с Йо я изменил своё отношение к жизни. Я перестал считать остальных людей врагами и обрёл друзей. Да, вот этих всех, с которыми сейчас живу в одном доме. Я перестал чувствовать одиночество. — Тао поднял взгляд в небо и прошептал:
— Наконец-то.
***
Ханна
Откровенность Рена Тао меня поразила. Сначала он казался мне жёстким, грубым и нелюдимым парнем, способным только на подлость, но при общении с ним и наблюдении за его отношениями с другими членами нашей компании я поняла, что он просто хочет казаться брутальным и железобетонным. На самом деле он такой же человек, как и все мы. И, оказывается, он был одинок очень долгое время. Тоже рос без друзей.
Честно сказать, мне стало его жалко. Наверное, он не очень-то нужен своим родителям. Единственный родственник, который о нём как-то заботится, — его старшая сестра Джун. Рен когда-то говорил мне о ней, но подробностей, конечно же, не было. Я положила руку ему на плечо — Рен вздрогнул, видимо, никто не проявлял к нему подобного внимания — и попросила:
— Расскажи мне о своей сестре. Пожалуйста.
Когда Рен рассказывал о Джун, его взгляд заметно смягчался. Обычно он выглядел так, как будто убьёт сейчас всех, кто на него посмотрит, а сейчас немного расслабился. Мне было очень приятно осознавать, что рядом со мной он становится другим человеком. Более человечным.
— Ханна, — вдруг обратился он ко мне, — я не силён в красивых словах и в проявлении чувств, это больше по части Йо, но я хотел сказать… Ты не одна. И никогда не будешь. И даже если ты уедешь обратно в Австралию или куда-то ещё, мы ни за что о тебе не забудем. Слышишь? Дружба не должна кончаться только потому, что друга нет рядом в определённый момент жизни. Даже если я буду единственным из нашей группы, кто будет поддерживать связь с тобой, — Рен вдруг оказался слишком близко ко мне, — я буду это делать. — Его рука легла на мою. — Я буду с тобой, Ханна. Обещаю.
Мне стало тяжело дышать и говорить — никто никогда не говорил мне такого. От переполнивших меня радости и нежности я обняла Рена Тао и прошептала ему: