Он давно уже привык к этим шуточкам. Они не всегда смешили, но всегда развлекали, хоть слегка разнообразя досуг вампира.
Легкая радостная улыбка пропала с лица Ноэля. Он умел быть очень хмурым, серьезным и расчетливым, когда это требовалось.
— Не стану говорить о второстепенных вещах. Многое ты и сам видишь. Хотел поговорить об этой девочке, — он прикрыл глаза, вдыхая морозный утренний воздух.
— Внемлю.
— Как она тебе? — осторожно. Не споткнуться бы.
Говорить с Валентайном по душам — самый настоящий вызов для нервов, самоконтроля и умения убеждать. Даже сам Ноэль с этим редко справлялся.
— Не хуже остальных, — сухо отозвался вампир, глядя на стелящийся по укрытой изморозью траве туман.
— Брось, — Нечистый поморщился, — я же помню Эльзу.
Валентайн на секунду замер. А затем подарил другу такой взгляд, от которого поежился даже сам Ноэль. Не взгляд. Металл, промерзший насквозь, до самого остова.
— Она — не Эльза, — вампир с силой сжал зубы.
Боль. Она приходила порою. В основном ночами, когда вампиру и без того было паршиво. Да, он чувствовал прилив сил, но вместе с ними приходило и осознание собственной беспомощности, своего одиночества. Он словно один был в целом мире, никем не любимый и не понятый. И даже Ноэль… сколь бы близки они ни были временами, сколько бы дней и ночей не провели вместе когда-то, много лет назад, Валентайн все равно не чувствовал рядом с ним того тепла, которого внутри так отчаянно не хватало. А причиной тому беспробудное одиночество, метания в мире сумерек, без возможности вернуться. Последний билет в этот конец исчез вместе с той, чье имя болью отдавалось в каждой мышце.
Нечистый вздохнул, лениво оттолкнувшись от земли носком ботинка, заставляя качель скрипнуть и легко качнуться. Он знал, что переубедить Валентайна невозможно, особенно в вопросах, касающихся весьма личных для него тем. Он услышал ответ вампира, большего не требовалось.
Этого не было видно с первой попытки, многие не замечали этого годами, но за безразличной и легкой на подъем маской Нечистого духа скрывался глубоко чувствующий человек. Он прекрасно умел анализировать сказанное, хоть виду и не подавал. И, возможно, правильно делал. Люди не любят тех, кто по одним лишь рукам, жестам, мимике или паре брошенных слов может прочесть их как раскрытый фолиант.
— Ты же понимаешь, что тебе придется сделать? — глухо, словно из бочки, вопросил Ноэль.
Он умел говорить так, чтобы если и задевать больные струны души, то делать это максимально аккуратно. Словно перышком.
— Осознаешь? — на этот раз Нечистый незаметно сжал руку в кулак, так, чтобы друг не заметил.
— Вполне, — флегматично отозвался вампир.
Ноэль неприкрыто поморщился, вызвав тихий смешок друга. Ему неприятно было обсуждать милую девочку у нее за спиной, знать, кто будет в дальнейшем решать ее судьбу. Это было мерзко. Позорно. Недостойно. Но кто бы стал говорить о достоинстве. Нет, жалким предателям вроде Ноэля это понятие должно было бы быть априори недоступно.
— Знаешь, почему я даже не берусь сравнивать ее с Эльзой? — внезапно улыбнулся Валентайн.
Нечистый вздрогнул. Обычно в таких разговорах вопросы задавал он. И теперь он мог только ждать, надеясь на то, что друг правильно истолкует его молчание.
— Лиза из тех, кто не хочет жить, не борется за это. Просто плывет по течению, потому что так легче, — хмуро продолжил вампир, скрещивая руки на груди.
— С чего ты взял? — темные брови, так странно выделяющиеся на бледной коже, взметнулись вверх.
Валентайн незаметно поморщился. Неужели он думал, что отделается парочкой ответов? Не бывать этому!
— Когда я впервые укусил ее — она уже тогда сдалась, готова была умереть в моих руках, — презрительно выплюнул вампир, глядя куда-то в пустоту, словно и не видя ничего вокруг.
Ноэль широко распахнул глаза от удивления. Если бы он не имел дурной привычки доверять другу, то в жизни бы не поверил в то, что эта девчонка в коем-то веке способна была кому-то сдаться.
А еще, судя по всему, Валентайн опустил попытки девушки вырваться во второй раз, тогда, в школе. Она ведь противилась. Но так слабо… словно без энтузиазма.