- Вид истины вернёт, - шепчет она, когда гость падает камнем вниз.
Её пальцы касаются острия меча: ледяного, острого, покрытого горячей кровью. Она что-то невнятно шепчет. Что-то похожее на своё проклятье. Но ничего не слышно. Лишь слова «вид истины вернёт» разносятся под сводами замка.
Фиона открывает дверь и идёт вниз по лестнице. Может, так всё и было предписано? Задумавшись о чём-то, девушка оступается, и оставшиеся пролёты летит вниз головой.
В глазах по-прежнему застыла пустота, но теперь её присутствие оправданно.
Юный оруженосец, которого с собой взял принц, долго ждал своего господина у входа в башню. Потом ему послышалось что-то странное, и он выбежал во двор, где его ждали два сюрприза: скелет дракона и мёртвый принц. Мальчишке не понаслышке была известна храбрость рыцаря, и тот никак не мог понять причины его смерти. Оруженосец остался рядом с господином и прочёл над его холодным телом молитву.
В смиренном молчании он провёл оставшиеся часы до рассвета. Он перенёс тело господина в телегу (по счастливому стечению обстоятельств найденную неподалёку) и в последний раз вернулся в замок. На востоке появилось солнце. Новый рассвет. Мальчик, любуясь столь странным местом, вдруг заметил то, чего прежде не видел. У подножия лестницы, ведущей в башню, лежало странное существо, отдалённо напоминающее человека. Руки существа по-прежнему крепко сжимали окровавленный меч, а глаза замерли навек.
- Красотка днем,
В ночи – урод.
И так за годом в год,
Покуда поцелуй любви вид истинный вернёт…, - пробормотал мальчик, закрывая за собой дверь.
========== То, чего не может быть ==========
Люди, как сумасшедшие, бегают на улице. Одни бегут на работу, другие – домой. Когда работают – неизвестно. Она тоже когда-то пыталась быть такой же, но не смогла. Эти косые взгляды, разговоры за спиной. Она знала, что что-то не так, но отказывалась верить. И теперь? Она сидит дома взаперти, чтобы никто не видел, что произошло с этой когда-то замечательной девочкой.
Алиса продолжает смотреть в окно. Смотреть внимательно, стараясь ни упустить никого, заглянуть в глаза каждому прохожему. Каждому.
Всё было замечательно: все только удивлялись уму и деловитости этой юной особы, её твёрдому разуму и даже некоторой булатности. Она сама любила так говорить о себе. За любовь к странным, никому не понятным афоризмам её называли философом, за никому не понятную слабость к шляпам – модницей. Всё было так, пока в толпе ей не почудился он…