Разглядывая носки кроссовок, Морриса краем уха прислушивалась к рассказчикам. Одни твердили, что первая любовь – лучшее время в их жизни, другие наоборот, но все истории звучали как-то чересчур тривиально и обыденно. В них не нашлось места для особой изюминки, которая случилась с Моррисой и, хотя прошло без малого десять лет, продолжала волновать ее сердце. Она не просто любила, но была совершенно одержима своим чувством. В этом и крылась изначальная причина безумного поведения, которое как-то ночью привело ее в ванну и вложило лезвие в руку.
Она рассеянно потерла предплечье. Алкоголь, наркотики, любовники – все, чтобы отвлечься и забыть. Так могло продолжаться бесконечно долго, если бы не умерший на ее глазах незнакомый парень. Казалось бы, только минуту назад он упаковал подарок для Нормана – и вот уже кровь повсюду, а она смотрит в мертвые глаза, ощущая, как что-то ломается внутри.
Этот перелом дорого ей обошелся. Казалось, смерть, а вместе с ней и выход из тупика совсем рядом, только руку протяни. Морриса с готовностью протянула, но вместо блаженного забытья и вечности попала в идиотскую клинику, где умирал кто угодно, но только не она.
- Морриса!
Громкий окрик выдернул ее из задумчивости.
- Твоя очередь, Морриса, - мягко повторила Мэн. – Расскажи, что ты ощущала в тот момент?
- Он был ублюдком, - равнодушно бросила она. – Больше мне добавить нечего.
- Это чувства, которые пришли позже, - терпеливо поправила Мэн. – И именно они спровоцировали девиантное поведение. Вопрос в другом, что предшествовало им?
Вызывающе скрестив руки на груди, Морриса мысленно выругала прозорливого терапевта.
- А кто сказал, что все кончено?
От вопроса, произнесенного откровенно наглым тоном, Мэн слегка растерялась, а Морриса злорадно оскалилась. Уесть дотошного психотерапевта было ее давней мечтой, и теперь она наслаждалась эффектом.
- Ну же, доктор Мэн, что вы на это скажете? – голос сочился ядом. – Готова поспорить, ваши теории и выводы летят к чертям собачьим. И еще, я не намерена обсуждать мои чувства. Ни с вами, ни с кем иным. Они мои и только мои…
Ночь прошла в дурных снах, которые сменяли эротические видения, вновь оборачивающиеся кошмарами. Разбитая Морриса проснулась от громкого стука в дверь. Окончательно ее разбудил Саймон. Бесцеремонно ворвавшись в палату, он с размаху сел на постель и выпалил:
- Просыпайся! Джейсон умер!
- Что?!
Не веря своим ушам, она вскочила и забегала по палате, торопливо одеваясь.
- Как умер? Когда?
- Ночью. Я видел, как выносили тело. Что здесь творится, Морри? Это уже не смешно. А если подобное случится с Гарри?
- Только не говори, что пылаешь к нему большой и чистой любовью, - язвительно заметила Морриса. – Все знают, что ты ни одной упругой задницы не пропускаешь. Черт! Саймон, мы же только вчера с Джейсоном говорили. Он еще приставал ко мне, по привычке.
- Тебе хорошо, - Саймон попросил сигарету. – Один звонок, и мамочка заберет свою девочку, а как быть нам с Гарри? Если мы убежим сейчас, он непременно сорвется.
Тишина повисла в дыму, пока Морриса не опомнилась. Она распахнула окно и глубоко вдохнула теплый, пряный воздух августа.
Джейсон мертв. Она просто не могла в это поверить. Глупый и озабоченный любитель марихуаны, которому доставляло удовольствие жить в клинике и ничего не делать. Пятая смерть за неполных четыре месяца! И после этого доктор Рэйн вновь станет утверждать, что ничего не происходит? Что век алкоголиков и наркоманов недолог, а потому не стоит удивляться?
Ничего не видя и не слыша, она тупо смотрела перед собой. Сознание перебирало подходящие варианты выхода из жуткой ситуации и не находило. Позвонить матери? Ну уж нет. Она не хотела ни видеть, ни слышать Викторию. Только не ее. Вновь выслушивать бесконечные слезливые причитания и измышления, кто довел дочь до такого плачевного состояния, было выше ее сил.