Глава 3 ИДИОТ
Глава 3 ИДИОТ
– Только не шуми, – еле слышно попросил Ник, открывая Корби. – У меня жуткий бодун.
Они обменялись рукопожатием. Ник был плотный, коренастый. На черной поношенной футболке – картинка с одного из альбомов «Металлики».
– Мне тоже было плохо, когда я проснулся. – Корби неловко зашел в узкую прихожую, скинул с плеча тяжелый рюкзак. Ник потянулся мимо него, чтобы закрыть дверь.
– Ты что, в поход собрался?
Корби, не развязывая шнурков, скинул кроссовки.
– Я бомж.
Ник замер, его серые глаза блеснули.
– На кухню.
Корби послушно прошел на кухню, крошечную, но выходившую на балкон, что увеличивало ощущение внутреннего пространства за счет кусочка внешнего. В единственной комнате одну из стен целиком занимал экран, а к потолку вместо люстры был подвешен проектор. Отец Ника был техником на частной киностудии и делал всякие особенные штуки, вроде катающихся платформ для бутафорских монстров и тому подобное. Он принадлежал к тому редкому сорту людей, которые могут одновременно работать и пить. Сейчас он спал: до Корби доносился его громкий храп с веселым мелодическим присвистом.
– Пиво или водку? – Ник прикрыл дверь на кухню и заговорил громче. Корби издал звук, означающий болезненную нерешительность. Ник насмешливо фыркнул. – Шучу. Рассол или колу?
– А простая минералка есть?
– Чистая вода. Есть чай.
– Вода, – выбрал Корби.
Ник налил ему из фильтра полную кружку.
– Что у тебя с лицом?
– Ничего. Ты тоже выглядишь не лучшим образом.
– Одна половина краснее другой. И глаз, кажется, подбит… чуть-чуть.
Корби повернулся спиной к окну, спрятал лицо в тени.
– Тебе кажется.
– Бомж. Что ты имел в виду? – Ник налил себе колы, сел напротив. Корби молчал, сведя брови и глядя, как над чашкой Ника фонтанируют пузырьки. Ему вдруг захотелось остаться в одиночестве и сойти с ума, разрушая какие-нибудь невинные вещи. Он вспомнил, как после смерти родителей шел по полю и палкой рубил траву. От воспоминания стало только хуже.
– Мне неловко, потому что это серьезная просьба, но можно мне будет у тебя пожить?
– Это дед, – сказал Ник. – Этот гребаный палач НКВД разбил тебе лицо.
Корби начал пить.
– Надеюсь, он сейчас тоже утирается кровавыми соплями, и что у него подбиты оба глаза, и что его старые яйца ноют как никогда в жизни!
Корби допил чашку.
– Нет.
– Этот урод бил тебя, а ты стоял и терпел?
– Нет. – Корби разозлился. Ему очень хотелось сказать Нику, что все это не его, Ника, собачье дело, но он не мог так сказать, потому что это он пришел сюда и сидел здесь со своими вещами, и собирался жить здесь еще пару месяцев.
– Послушай, да эта гнида достойна быть избитой ногами уже за то, что ты клянчил школьные завтраки, не имел денег на телефоне и ходил в обносках!
Корби встал. Ник дернулся, думая, что он совсем уходит.
– Подожди, – сказал Корби. Через полминуты он вернулся на кухню с рюкзаком, достал полотенце в розочках и вытряхнул его содержимое на стол. Деньги разлетелись веером, «стечкин» тяжело рухнул в центр кучи, а сверху на него упали зубная щетка и паста. Получилось не эффектно, как в кино, а по-идиотски. Ник уставился на пистолет. Корби отложил его в сторону и сгреб бумажки в маленький холм. – Говоришь, он был мне должен? Ну вот, мы в расчете. – Его руки опять начали предательски трястись, как тогда, после пощечины.
– О господи. Лучше бы ты просто разбил ему лицо.
– Он не знает, что я его обчистил. А когда узнает, уже ничего не сможет с этим сделать. Послушай, я в любом случае ушел из дома и туда не вернусь. Просто скажи, да или нет. Я могу у тебя пожить?
– Надолго?
– Пока что-нибудь не придумаю. Если поступлю в ВУЗ, с августа можно переселиться в общагу.
Ник устало потер лицо.
– Это не ко мне. К сожалению, это не ко мне. Это должен решать отец. Но я буду просить за тебя.