– Ник, – сказал Ара, – он говорит правду?
– Никто не выживает при таком падении. – Губы Ника предательски задрожали.
– Ты не вызвал ему скорую.
– Некому было вызывать скорую! – закричал Ник. Корби шагнул к нему и взял его лицо в свои руки. Ник попробовал вырваться, но внезапно ослаб. Кафетерия больше не было. Они с Корби стояли в уже почти опустевшем зале, а у их ног лежал жуткий, вздувшийся труп подростка. – Нет! Я не хочу!
– Ты должен. Вспоминай. – Корби стиснул виски Ника между своих ладоней и заставил смотреть на тело.
Все вдруг сорвалось со своих мест. Подул ветер, появилось солнце – оно клонилось к горизонту, его предзакатные лучи упали на стену школы, вспыхнули в ее окнах пожаром отражений. Андрей лежал на спине, неподвижный, бледный, его глаза были закрыты, светлые волосы медленно пропитывались кровью. В первое мгновение он казался мертвым, но потом вздрогнул и попытался сделать вдох; грудь содрогнулась от спазма, веки затрепетали. Он открыл глаза и странным, жалобным взглядом посмотрел на Ника. Ник замер и не мог сдвинуться с места. Мобильный вспотел в его руке.
– Нет, нет, нет, – шептал он.
– Смотри, – приказал Корби, чувствуя, как немеют руки.
Серебристые капельки выступили на коже Андрея. Они напоминали ртуть, снег, белую золу. Дрожа, изменяясь, они превращались в новое лицо над лицом Андрея, двигались, пока не сложились в маску. Губы подростка побледнели, глаза застыли. Ник порывисто вздохнул, сунул мобильный обратно в карман и, как сомнамбула, пошел вслед за своими друзьями.
Корби отпустил его. Видение кончилось, они снова были в кафетерии. Обоих трясло. Комар и Ара пристально смотрели на Корби.
– Этого не может быть, – сказал Ник.
Корби устало сел на край столика.
– Ты не можешь говорить, что этого не может быть. Потому что ты не знаешь, что это было.
– А это было?
– Ты видел.
– Ты это тоже видел?
– Да.
– Что ты сейчас со мной сделал?
– Не знаю. Призрак Андрея посоветовал мне использовать видения.
– О чем вы говорите? – спросил Ара.
– У нас общие галлюцинации, – ответил Корби.
– И что вы видите?
– Ничего хорошего, – сказал Ник. – Мне стало легче, но я по-прежнему не знаю, почему я должен тебе верить.