– Как именно мальчик вытащил Вас из огня? – спросил тот.
Корби почувствовал, что раненый сжал его руку.
– Очень смутно помню лицо сына, горящий дом, жуткую боль… Все уходит в темноту. Спросите у него, – кивнул он в сторону Корби.
– Это было трудно, потому что папа очень тяжелый, – услышал Корби свой и не свой голос.
– Ты спас меня, сынок, – пробормотал раненый. Корби увидел отражение своего, но чужого лица в блестящих стенках окровавленного подноса. У него были светлые волосы.
Все распалось. Из бликов света выросли ярко-желтые языки пламени. Они поднимались вверх по стенам большого нового дома, пожирали рамы окон и соседние с домом ели. Шел снег. Корби лежал на спине, а у него на животе, придавив его грудь руками, сидел еще нестарый мужчина.
– Это ты поджег дом! – кричал он. – Ты поджег дом!
– Я не хочу убивать папу, – как молитву, шептал придавленный к земле мальчик, – я не хочу убивать папу. Не заставляй меня. Не заставляй меня. Я не хочу быть тобой.
Кристаллики полупрозрачного серебристого тумана закружились над его лицом, грудью, обессиленными руками.
– Мне надо было убить тебя, – сказал мужчина.
– Ты не сделаешь этого, не сделаешь, я не дам тебе, – шептал мальчик.
Вдруг мужчина перестал прижимать его к земле. Туман каплями слизи осел на его кожу. Он разъедал ее как кислота, резал кристаллами.