— Ты вернулся! — радостно воскликнула она, с трудом сдерживая слезы, которые крупными каплями так и норовили политься по ее красным от мороза щекам. — Ты вернулся! — женщина сжала ледяными ладонями его лицо и стала радостным взглядом изучать каждый миллиметр смущенного лика Джорджа.
— Здравствуй, Лиза, — произнес он и скромно улыбнулся, вызвав у нее тихий довольный смех.
— Виктор… — прошептала она и стала гладить его по волосам, делая это так тщательно, будто хотела потрогать каждый волосок на голове мужчины. — Господи… Я не верю своим глазам. Ты ничуть не изменился… Все такой же… Молодой и красивый. Как тогда… Тринадцать лет назад, когда я видела тебя в последний раз.
— Мы все изменились… — едва слышно ответил ей тот и осторожно убрал ее ладони со своего лица, после чего снова одарил женщину почти незаметной улыбкой.
Лиза украдкой кивнула и медленно побрела к скамейке, что стояла около крыльца. Женщина разгладила складки на фартуке и села, после чего устремила свой взгляд на низко висевшее рыжеватое солнце, которое так и пыталось спрятаться за исхудавшими грязно-коричневыми тучками, что бегали по небосводу. Джордж сел рядом с ней и тяжело вздохнул, после чего виноватым взглядом посмотрел на Елизавету, все так же пристально и неотрывно.
— Прости меня, — прошептал он. — Я очень виноват перед тобой.
— Я писала тебе письма, — медленно сказала она и натянуто улыбнулась. — Все время… Смутно надеялась, что ты передумаешь и вернешься. Когда тебя забрали на фронт, моя вера пошатнулась, но я не перестала писать. Посылала тебе письма каждый день…
Женщина вцепилась белыми пальцами в край скамейки, будто боялась случайно упасть на землю из-за сильного порыва колючего ветра, что разносил по всей округе осколки льда и снежный пух, который пытался осесть в волосах и пустить там корни.
— Но потом, — продолжила она. — Мне сказали, что я могу больше не ждать. Что нет шансов, что ты вернешься с фронта. Но я продолжала верить. И ждать… — Лиза боязливо пододвинулась к мужчине поближе и неуверенно сжала его правую руку, с интересом рассмотрев обрубки пальцев. — Прошел год, потом два… И я медленно перестала надеяться на чудо. Но оно случилось, — Лиза разрешила слезам покинуть пределы ее глаз и лучезарно расплылась в улыбке, после чего ласково погладила руку Джорджа. — Ты вернулся.
— Я хотел узнать, как ты живешь, все ли у тебя хорошо. Я не переставал думать о тебе, ни на минуту. Особенно после того, как получил твои письма, — Джордж вытащил из внутреннего кармана куртки стопку пожелтевших конвертов и осторожно положил между ними. — Благодаря им я узнал, где ты живешь. Но долго боялся приехать.
— Почему?
— Мне казалось, что я последний, кого ты желаешь увидеть… — вздохнул он. — Твои письма дошли до меня лишь в двадцатом году, слишком поздно… Я их перечитывал каждый день. И терзал себя мыслью, что виноват перед тобой. Невероятно сильно виноват.
— Ты не должен винить себя. Ты сделал выбор, и я его поддерживаю. Лучше услышать правду, чем всю жизнь терпеть ложь.
— Расскажи о себе, — попросил ее тот. — Как сложилась твоя жизнь? Почему ты уехала из Лондона?
— Мы переехали сюда во время войны. Я вышла замуж, по принуждению, родители заставили. Всей семьей собрались здесь, в этом доме. Тогда это место было куда оживленнее, по крайней мере, в течение нескольких лет. Но после войны деревня начала пустеть… — Лиза пододвинула к Джорджу еще ближе и положила свою голову на его плечо. — Я к тому времени родила двоих детей, девочек. Когда им исполнилось три года, муж ушел от меня. Собрал вещи и уехал. С тех пор я его не видела… Родители тоже не стали задерживаться и перебрались в Швейцарию, объяснив это тем, что там они будут чувствовать себя безопаснее.
— Почему ты не захотела поехать с ними?
— Не знаю… Не смогла… Я привыкла к этому дому, полюбила его всем сердцем. И не могла бросить, как какую-то вещь. Ты бы видел, как тут красиво летом. Я посадила цветы, вишню, яблони. Мои доченьки довольны. И мне этого достаточно.
— Где они сейчас?