— Что это? — спросил Макс, доставший из кармана плаща книжку с торчащими купюрами и вексельным корешком, — Силы навьи! Что это!? Ты был у Гобсека и взял у него в долг!!?
— А что не так?…
— Эжен! — Макс схватил его за плечо и рывком поднял со стула, — Вчера я дал тебе полмиллиона. Ты сказал: «мало», и я предоставил, как ты выразился, целый — затем, чтоб сегодня ты пошёл к ростовщику и занял ещё пятьсот франков!!!?
Эжен взглядом смёл с себя его руку.
— Я сделал это, чтоб не внушить подозрений.
— В чём?
— Во-первых, я незаметно конфисковал у него эту книгу.
— Так это его?… — Макс раскрыл, и его глаза покруглели.
— Удивлён?
— Но зачем?
— Встряхнуть его. Посмотреть, только ли деньги ему дороги. Идти с этим делом в полицию он вряд ли захочет. Остаётся Дервиль, которому я как раз оставил наш адрес. Так мы заполучим Дервиля, но он нам нужен непременно в связке с Гобсеком…
— Почему?
— Вернуть бриллианты де Ресто… и вообще — свой человек во вражьем лагере.
— Ты решил объявить войну ростовщикам?
— Genau! ((Точно! (нем.))
— Но как?
— В Париже — тьма тьмущая людей, которые таскаются к этим кровососам за парой сотен с полуторной комиссией, а у нас, Макс! — есть миллион! Мы откроем кассу беспроцентных ссуд и прижмём к ногтю всех живоглотов!
Макс всмотрелся в его лицо, словно не узнавая, и долго собирался с ответными словами:
— … Да будь у тебя миллиард — ты на этом безумии за год бы его распылил!
— Во-первых, я не собираюсь отстёгивать всем подряд. Во-вторых, на первый раз — никому не больше сотни. Но если через месяц человек принесёт долг — сможет взять ещё сто; принесёт двести — сможет взять триста и так далее.
— Ну, а по какому принципу ты будешь выбирать кредиторов?
— Мы вместе будем это решать.
В голосе Эжен было притягательное тепло: ты мне очень нужен, ты ведь не откажешь. И идея уже не казалась насквозь бредовой… Если бы только одна была единственной.
— Первая хорошая новость… А теперь попробуй собрать воедино все набросанные тобой планы: послать родителям, присвоить пансион Воке, выкупить бриллианты де Ресто, открыть эту разволшебную кассу — и спросить себя, а на что ты будешь жить?
— Да Господи! Зачем мне!.. Жил же я без этого миллиона… и дальше буду… Ладно, пожалуй, самое время узнать, а сам-то ты на что хотел потратить деньги.
— Я хотел бы обзавестись надёжной рентой (например, акциями промышленных компаний) и купить дом, где мог бы жить с семьёй, — Макс посмотрел на сидящую на скамейке у камина Полину, и кивнул ей, а она заулыбалась, тихо уточнила:
— С мамой?
— Да.
— Когда ты её освободишь?
— В тот день, когда Эжен оденется по-человечески и отправится в свет на свидание к своей суженной, которую когда-то обещал любить, а теперь покинул.
— Это уже терроризм! — зло и глухо прикрикнул Эжен, отворачиваясь к окну.
— Если мы братья, то не годится одному быть лучше другого. Мы оба будем либо верными, либо предателями.
— Эжен, почему ты не хочешь больше встречаться с твоей невестой? — спросила Полина, — Она тебя чем-то обидела?