— Прошу прощения, сэр, но я подумал, что с вами что-то случилось. — В полной темноте Джеймс принялся подниматься, цепляясь на ощупь за скользкие выступы в стене.
— Отрадно слышать, что «думать» у вас уже начинает входить в привычку, — продолжил язвительно бурчать старозаветный паладин, — но без вашей помощи свеча бы точно уже горела, а теперь я вряд ли отыщу ее здесь. В тот миг, как вы свалились мне на голову, я как раз держал ее в руках и…
— Вот так будет лучше? — Джеймс закрыл глаза и воззвал к текущей по жилам горячей крови. В ту же секунду его ладони стали наливаться теплом, тепло постепенно перетекало в надетые на руки стальные перчатки, которые вдруг покраснели и начали источать бледный свет, что моментально выхватил обоих спутников из окружающей их тьмы. Ну а в следующий миг латные перчатки загорелись, словно их облили маслом.
Предчувствуя закономерные вопросы со стороны сэра Норлингтона, молодой рыцарь поспешил пояснить:
— В ордене Священного Пламени нас учат использовать силу, дарованную Дебьяндом, во имя богоугодных целей. Мы не называем наши способности «заклятиями», как принято у господ королевских магов, они — вовсе не результат научных изысканий и магического таланта, а, прежде всего, состояние духа. Хотя, как мне объясняли, у всего этого единое начало.
— Я кое-что слышал о силе вашего ордена. — Сэр Норлингтон вовсе не выглядел удивленным. — Что ж, очень рад, что вы оказались достойным учеником, Джеймс. Далеко не каждый из этих ваших так называемых «паладинов» сможет высечь даже простую искру из пальца.
— Видели бы вы, на что способен мой наставник, сэр Ильдиар! В памятной битве под Дайканом он воспламенил весь свой доспех и латы своего коня, когда скакал в атаку на орды нежити, но я, к несчастью, не…
Внезапно Джеймс замолчал. Все те слова, что он собирался сказать, намертво застряли у него в горле, а те, что уже неосторожно слетели с губ, вдруг разом запросились обратно. Учитывая, что руки паладина горели так ярко, что им мог бы позавидовать любой факел, стало возможным увидеть все то, что прежде заботливо укрывала тьма. И будто на поводке следуя за зрением, вернулось и молчавшее до сего времени обоняние. Здесь пахло…
Странный это был запах. Смесь свежеиспеченного теста и дохлой разлагающейся собаки, отдавшей душу под кроватью. Но хуже всего было другое — то, за что то и дело цеплялся взгляд. Сэр Доусон испуганно осознал, что те самые «выступы» в стене, за которые он еще недавно так опрометчиво хватался, пытаясь встать, оказались краями узких, уходящих пустотой в толщу стен, ниш, в которых лежали человеческие останки. Или, точнее, человеческие тела. Он явственно видел чьи-то искореженные и сведенные судорогой ступни, переходящие в лодыжки, будто слепленные из оплавившегося воска. Подобных проемов только в одной из стен было более десятка, и в каждом кто-то лежал. Повинуясь дурному предчувствию, Джеймс обернулся. Все верно — с другой стороны тянулись во тьму точно такие же жуткие углубления. И они тоже не пустовали.
— Посветите сюда, Джеймс. — Сэр Норлингтон подошел к одной из ниш в некотором отдалении.
В отличие от других, эта была вырублена вдоль прохода, а не уходила вглубь стены, что позволяло видеть ее содержимое целиком. Джеймс подошел ближе, с трудом переставляя ноги. Источаемый магическим огнем свет двинулся вместе с ним, выхватывая из темноты все новые детали. В углублении лежало человеческое тело, завернутое в погребальный саван. Кожа незнакомца была молочно-белой и гладкой, без единой морщинки, губы — выцветшими и слипшимися, глаза оказались закрыты. Косматые серые брови наваливались над веками, а длинные волосы цвета давно остывшего пепла устилали дно ниши, подобно жуткому ковру из окаменевших тонких червей. Но самым отталкивающим была впалая грудь под саваном. Она очень редко и плавно, но все же — вздымалась!
— Все правильно — они живы. — Сэр Норлингтон подтвердил, хотя его спутник это и сам уже понял. — Можете прислушаться, Джеймс, — они дышат. Приложите ухо к его груди: где-то там залегшее в спячку сердце…
— Сэр… — Джеймс долго не мог найти слов, а на то, чтобы приблизиться к погребенному и послушать биение его сердца, он не решился бы ни за что. — Я… Я не понимаю… Что это? Усыпальница носферату? Некромантский склеп? Какой-то ритуал темных магов?
— Гораздо хуже. Это и есть Терновые Холмы, друг мой, — ответил старозаветный паладин. — Это земля, что раньше принадлежала людям, и которую люди отдали тварям. И, если честно, то, как мне кажется, вполне справедливо. Они ушли, уступив место другим.